Целое поколение молодых людей, едва почувствовавших биение жизни, заглянули смерти в лицо… Из-за того, что мы так рано познали смерть, мы можем стряхнуть паралич ее проклятия. Потому, что мы смотрели ей в глаза — мы хотим хотим еще раз попробовать начать жить.
Я никогда не чувствовал в себе призвания подняться над войной. Это должно остаться правом правителей, которые одни знают все, что положено знать.
В Германии никогда не забудут, как англичане были честны, даже в самом пылу сражения
Для солдата на фронте слово «патриотизм» неясно, потому что простой солдат никогда его не произносит. Его патриотизм заключается в действиях, а не словах.
Когда я вижу их в их квартирах, в их учреждениях, на службе, их мир неудержимо влечет меня, мне хочется быть там, с ними, и позабыть о войне; но в то же время он отталкивает меня, кажется мне таким тесным. Как можно заполнить этим всю свою жизнь? Надо бы сломать, разбить этот мир. Как можно жить этой жизнью, если там сейчас свистят осколки над воронками и в небе поднимаются ракеты, если там сейчас выносят раненых на плащ-палатках и мои товарищи солдаты стараются поглубже забиться в окоп! Здесь живут другие люди, люди, которых я не совсем понимаю, к которым я испытываю зависть и презрение.
Все тут меня любят. Дали отдельную комнату с хорошей кроватью. Сочиняю себе музыку, читаю и думаю о моем товарище Доппе! Вот бы и он оказался таким же хитрым: пошел работать писарем, пофлиртовал с дочкой инспектора и давал уроки фортепьяно детям доктора. Остался бы он тоже в лазарете отъедаться!
Ну что ж, в том, чтобы быть раненым, нет ничего хорошего. Однако я принял меры для того, чтобы подольше остаться в лазарете. Пофлиртовал с дочкой лазаретного инспектора, и устроился писарем в полицейскую часть. Очень хитро.