Аверченко: Мой разговор с Николаем Романовым
Революция. Дни сгорают, как бумажные. Не сплю. Пешком пришел из КуоккалаПоселок, расположенный в 40 км к северо-западу от Петрограда. в Питер. Тянет на улицу, ног нет.
Не может быть двух мнений о совершившемся в России перевороте. Мы уверены, что только духовные слепцы могут не видеть, как величественно-прекрасно свершившееся, только враги народа могут отрицать его неизмеримое значение, только люди, чуждые самым основным заветам нашего прошлого, в частности, всей нашей литературы и ее великих творцов, могут сомневаться в том, что теперь исполнились лучшие чаяния прекраснейших умов нашей истории.
Вчера на Тверской общее внимание привлекло необычное шествие: по улице важно выступали два слона и верблюд из музея известного клоуна Владимира Дурова. На слонах были укреплены плакаты с надписью: «Да здравствует народное представительство, армия и флот. Мы победили врага внутреннего, победим и внешнего».
Позади слонов ехал на колеснице стоя сам Дуров с красной лентой через плечо.
На митингах опасно говорить о неприкосновенности личности, о том, что я свободен, и никто не может меня использовать как мясника-резуна людей. Безопасно говорить в пользу займа и войны. Милюковлидер партии кадетов-министр больше всего не нравился, хотя думал поджарить Константинополь (по слухам, вся Партия народной свободы собирается открыть особый фронт и начать лично взятие Дарданелл и Константинополя).
Я в качестве официального лица принимал участие в торжественном смотре революционных войск на Красной площади. Это было впечатляющее зрелище — 40 000 военнослужащих отмечали недавно завоеванную свободу церемониальным маршем, проведенным с идеальной четкостью и порядком. И все же, несмотря на безоблачное небо и ясный воздух, у меня было ощущение, что я в тюрьме. Читать далее
А все это, значит, безвластье.
Прогнали царя…
Так вот…
Посыпались все напасти
На наш неразумный народ.
Открыли зачем-то остроги,
Злодеев пустили лихих.
Теперь на большой дороге
Покою не знай от них.
Произошла резкая перемена. Антинациональная пропаганда, поддерживаемая авантюристами из Временного правительства, глухо рокотала вокруг дворца. Мы с ВладимиромКнязь, поручик, поэт пошли побродить вокруг царского дома, чтобы уяснить себе состояние умов солдат и чтобы убедиться в полной безопасности дворца. С болью в сердце услышала я, как один казак из конвоя, гарцевавший на лошади, кричал другому: «Что ты скажешь обо всем этом, товарищ?».
Погода сегодня утром мрачная. Под большими темными и тяжелыми облаками падает снег такими частыми хлопьями и так медленно, что я не различаю больше парапета, окаймляющего в двадцати шагах от моих окон обледенелое русло Невы: можно подумать, что сейчас худшие дни зимы. Унылость пейзажа и враждебность природы хорошо гармонируют с зловещей картиной событий. Читать далее
Мне говорили, что вчера или позавчера было расстреляно за грабежи 18 хулиганов — правильно.
Спал хорошо. В 10 ч. пришел добрый АлекПринц Александр Ольденбургский — генерал от инфантерии, генерал-адъютант, сенатор, член Государственного совета. Правнук императора Павла I.. Затем пошел к докладу. К 12 час. поехал на платформу встретить дорогую мам'аВдова императора Александра III, мать императора Николая II, прибывшую из Киева. Повез ее к себе и завтракал с нею и нашими. Долго сидели и разговаривали. Погулял. Погода была отвратительная — холод и метель. После чая принял АлексееваНачальник штаба Верховного главнокомандующего, с 24 марта 1917 года - Верховный главнокомандующий и Фредерикса. К 8 час. поехал к обеду к мам'а и просидел с нею до 11 ч.
После обеда бедный НикиРоссийский император рассказал обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Ники был неслыханно спокоен и величественен в этом ужасно унизительном положении. Меня как будто оглушили. Я ничего не могу понять! Возвратилась в 4 часа, разговаривали с Граббе. Он был в отчаянии и плакал. Ники пришел в 8 часов ко мне на ужин. Также был МордвиновФлигель-адъютант Николая II. Бедняга Ники открыл мне свое бедное кровоточащее сердце, и мы оба плакали.
Когда меня вызвали к ним, Мария ФедоровнаВдова императора Александра III, мать императора Николая II сидела и плакала навзрыд, он же неподвижно стоял, глядя себе под ноги и, конечно, курил. Мы обнялись. Я не знал, что ему оказать. Его спокойствие свидетельствовало о том, что он твердо верил в правильность принятого им решения, хотя и упрекал своего брата Михаила Александровичамладший брат бывшего императора за то, что он своим отречением оставил Россию без Императора.
— Миша не должен было этого делать, — наставительно закончил он. — Удивляюсь, кто дал ему такой странный совет.
Это замечание исходило от человека, который только что отдал шестую часть вселенной горсточке недисциплинированных солдат и бастующих рабочих, лишило меня дара речи.
Что Николай лишился места,
Мы знали все без манифеста,
Но все ж, чтоб не было неясности,
Предать необходимо гласности
Для «кандидатов» всех ответ:
Что «места» также больше нет.
Когда в газетах запестрели жирные буквы: «Revolution in Russia», «Abdication of Russian Tzar» — в Англии стало невмочь.