Ввиду того, что я никакими приказами Временного правительства увольняем со службы не был, я зачислился в резерв штаба Петроградского военного округа, где мне пришлось пробыть до декабря 1917 г., когда весь резерв большевиками был упразднен и все чины его за переходом предельного возраста (по точному выражению приказа) были уволены от военной службы. Жалкое зрелище представлял из себя некогда блестящий и строгий штаб Петроградского военного округа. Читать далее
Новая власть на первых порах поставлена в весьма тяжелые условия. Поставив на все ответственные места во всех учреждениях своих комиссаров, она сразу лишилась массы чиновников и служащих, благодаря чему правительственные учреждения, особенно центральные, перестали правильно функционировать. Большевикам пришлось брать на службу кого попало, без всяких специальных знаний и опыта, лишь бы административный аппарат кое-как действовал. Центральный орган новой власти издавал декрет за декретом, но проводить их в жизнь было чрезвычайно трудно из-за расстройства исполнительного аппарата и саботажа личного состава. Читать далее
Сущность обвинения заключалась в том, что я якобы незаконно пользовался услугами секретных сотрудников, или, как их теперь называли «провокаторов». В виде материала было приложено дело «Вестника Временного правительства», в которых было опубликовано 152 разоблаченные сотрудника. Судебный следователь Ставровский, получивший вышеупомянутый материал, состава преступления не нашел, о чем мне объявил и попросил меня по этому вопросу свидетельское показание, что и было мной исполнено. Читать далее
Первым делом было устроить свои личные дела, на что пришлось потратить недели две. От бывшей моей квартиры ничего не осталось. Все вещи, до самых мелочей, были разграблены и разворованы, а чего нельзя было унести из-за громоздкости, то было разбито, испорчено, изгажено и обращено было в пользу караула, занимавшего мою бывшую квартиру. Пришлось устраиваться кое-как заново.
Прокурором было предписано судебному следователю привлечь меня к судебной ответственности по обвинению в превышении или бездействии власти. Сущность обвинения заключалась в том, что я якобы незаконно пользовался услугами секретных сотрудников. В виде материала было приложено дело, в котором было опубликовано 152 разоблаченных сотрудника. Судебный следовать Ставровский, получивший вышеупомянутый материал, состава преступления не нашел и закончил следствие, составив постановление о прекращении дела и освобождении меня из-под стражи. Через день на основании предложения судебного следователя Ставровского коменданту гауптвахты я был освобожден. Итак, пробывши почти полгода в заключении, я вновь очутился на свободе.
После большевистского выступления Временным правительством была создана Особая чрезвычайная комиссия для обследования этого выступления. В начале августа ко мне явился судебный следователь из этой комиссии с целью допроса в качестве свидетеля по этому делу. Вполне понятно, что я выразил ему мое полное недоумение по этому поводу, как я могу быть свидетелем заговора большевиков, когда содержусь уже пять месяцев под стражей. Читать далее
Меня перевели на гауптвахту, устроенную в бывшем помещении штаба Отдельного корпуса жандармов. Всего здесь было 10 комнат, из которых самая большая была обращена в приемную для свиданий и она же служила столовой; в двух комнатах помещались отдельно Вырубова и бывший военный министр генерал Беляев как больные. Режим здесь был весьма легок и условия содержания человеческие. Пища готовилась на арестованных и на караул одинаковая, а потому была вполне доброкачественной. Читать далее
Я пробыл в одиночном заключении месяц. Наконец меня вызвали на разговор с вновь назначенным министром юстиции ПереверзевымПрокурор Петроградской судебной палаты, адвокат, член масонской ложи в одну из нижних свободных комнат. Как оказалось, Переверзев имел в виду если не прибегнуть к моей помощи, то просить совета, как новой власти бороться с все развивающимся анархизмом в столице. Читать далее
После Пасхи меня стали довольно часто тягать в ЧКЧрезвычайная следственная комиссия Временного правительства для дачи показаний по разным делам. Доставляли меня туда обыкновенно под конвоем двух солдат, так что приходилось идти пешком от тюрьмы до Зимнего дворца. Допросы заключались в исследовании моей работы по ликвидации той или другой группы, расспрашивали по делам министров, о РаспутинеДруг императорской семьи и т. п. При допросах кроме следователя присутствовали какие-то милостивые государи, которые вели свои заметки. Читать далее
Приказано перейти в одиночные камеры первого тюремного корпуса. Нас, политических, поместили в верхней галерее одного из крыльев здания. Так как все-таки одиночных камер не хватало на всех, то в некоторых поместилось по двое. Мне лично пришлось разделять дальнейшее заключение с одним из моих бывших помощников, ротмистром Будницким, что меня крайне обрадовало, ибо можно было обмениваться мыслями, избавляясь от тоскливого одиночного сидения. Читать далее
Министр юстиции Керенскийпремьер-министр обратился к бывшим руководителям Охраны, находившимся в тюрьме, за советом, как лучше противостоять проискам большевиков. Одним из них был генерал ГлобачевНачальник Отделения по охранению общественной безопасности и порядка в Петрограде, бывший начальник Петербургского охранного отделения. Читать далее
Я положительно утверждаю, что Германия никакого участия ни в перевороте, ни в подготовке его не принимала. Для Германии русская революция явилась неожиданным счастливым сюрпризом. Для того чтобы понять это, необходимо обратить внимание на то, как велась немецкая разведка в России в мирное время и на чем она базировалась. Читать далее
Я встретился с бывшим министром юстиции Добровольским. Он мне говорил, что указ об ответственном кабинете был подписан Государем и находился у Добровольского в письменном столе; он должен был быть обнародован через Сенат, на Пасху. Временному правительству, очевидно, это стало известным, но оно по весьма понятным причинам об этом умолчало.
В 12 часов обед: первое блюдо — ведро с горячей водой, в которой плавала нечищенная протухшая селедка или капуста, в второе — недоваренная чечевица. Весьма понятно, что этой пищи почти никто есть не мог. Питались или только одним черным хлебом с чаем или теми припасами, которые присылались родственниками или знакомыми. В 6 часов — ужин, состоящий из жидкой кашицы, но и он почти целиком оставался нетронутым, так как был такого же качества, как и обед. В 9 часов спать, камеры закрывались на ключ.
Мне и еще пяти лицам приказано было собраться для отправки нас в Выборгскую тюрьму, или иначе «Кресты». Самая перевозка была обставлена весьма помпезно. В маленький автобус было посажено вместе с вещами шесть арестованных и два вооруженных солдата, двое солдат стали на подножку заднего входа, двое поместились на крыльях автобуса и двое на крыше. Для того же, чтобы продлить путь и показать публике, как перевозят важных преступников, нас не повезли просто по Шпалерной к Литейному мосту, а сделали значительный крюк по Кирочной. Читать далее