К Преображению дела обстоят так: сенокосы кончены у всех, ржи выжаты и окладены, жнут ячмени. Погода жаркая. Цены следующие: мука ржаная — 6 руб. по карточкам, белой нет, рыба — одна сельдь 30 коп. штука, сено — 2 руб. 20 коп., масло скоромное — 2 руб., яйца — 1 руб. 50 десяток, табак кое-где находят 2 руб. четверка. Плюнуть на все.
Сложа весла
Лодка колотится в сонной груди,
Ивы нависли, целуют в ключицы,
В локти, в уключины — о погоди,
Это ведь может со всяким случиться!
Читать далее
Председатель открыл заседание после совместной поездки с членами Совета к Николаю Сергеевичу Гаврилову для осмотра имеющихся у последнего картин редчайшего Екатерининского художника Михаила Шибанова. Читать далее
Проснувшись: и вот задача русской культуры — направить этот огонь на то, что нужно сжечь; буйство Стеньки и Емельки превратить в волевую музыкальную волну; поставить разрушению такие преграды, которые не ослабят напор огня, но организуют этот напор; организовать буйную волю; ленивое тление, в котором тоже таится возможность вспышки буйства, направить в распутинские углы души и там раздуть его в костер до неба, чтобы сгорела хитрая, ленивая, рабская похоть. Один из способов организации — промышленность («грубость», лапидарность, жестокость первоначальных способов).
Насаждение трезвости доходит в Твери до дикости. Отцы города постановили запретить продажу пива, содержащего 1,5 градуса алкоголя, на том основании, что его разбавляют денатуратом и пьют.
Отчаянные телеграфные сообщения о стачках среди рабочих, мятежах солдат и анархических настроениях крестьян вперемежку с телеграммами, выражающими поддержку правительства, от городов, земств, крестьян и рабочих. Все это я прочитываю и наиболее важные сообщения реферирую для Керенскогопремьер-министр. Однако все, что я делаю, не имеет смысла, поскольку Керенский почти не занимается конструктивными делами, а вместо этого погружен в составление резолюций, которые ничего не дают правительству. Колеса государственного механизма крутятся вхолостую.
Дни становились все холоднее. Особенно ночи. Надвигалась осень. Не раз с тревогой задавали мы вопрос своему «хозяину», тов. Емельянову, выдержит ли «крыша» нашего шалаша, если пойдут осенние дожди. Тов. Емельянов прикрывал эту крышу все более толстым слоем сена и уверял нас, что «крыша» выдержит. Читать далее
Жить в шалаше на ст. Разлив, где скрывался ИльичЛидер партии большевиков, было дальше невозможно, настала осень, и Ильич решил перебраться в Финляндию — там хотел он написать задуманную им работу «Государство и революция», для которой он сделал уже массу выписок, которую уже обдумал со всех сторон. В Финляндии удобнее было также следить за газетами. Емельянов достал ему паспорт сестрорецкого рабочего, Ильичу надели парик и подгримировали его. Дмитрий Ильич Лещенко, старый партийный товарищ времен 1905-1907 гг., бывший секретарь наших большевистских газет, у которого часто ночевал Владимир Ильич, съездил в Разлив и заснял Ильича (к паспорту нужно было приложить карточку). Тов. Ялава, финский товарищ, служивший машинистом на Финляндской железной дороге, — его хорошо знали тт. Шотман и Рахьяфинский большевик, связной Ленина — взялся перевезти Ильича под видом кочегара. Так и было сделано.
Ночью просыпаюсь от неприличного шума. Истеричные женские крики: «Спасите! Губят! Убивают!». Топот, мужские голоса. Шум. И снова эти раздирающие истерические женские крики. В такую ночь — нехорошо в тюрьме. Утром надзирательница, та, что имела пять кошек, объясняет: в уголовном корпусе переполнено. Привели ночью проституток, пойманных в притонах. Одна, «истеричка», по мнению надзирательницы, уперлась, не хочет идти в камеру, хоть те что!.. Пришлось звать надзирателей из мужского отделения. Дралась, кусалась. Руки связали и бросили в камеру. Читать далее
Председателю отрядного комитета русских войск во Франции — Джинория. По приказанию Военного комиссара Временного правительства при сем прилагаю 142 экз. книжек «Социалистическая партия и цели войны», 142 экз. «Эльзас-Лотарингия» и 30 экз. «Французская революция и Русская революция» для раздачи солдатам отряда во Франции.
Хотя место жительства справедливости никому не ведомо, но вообще говорят — есть люди, которые встречали ее на путях жизни, и вообще несомненно, что она существует — ибо — наказывает. Вот я обманул тебя, не приехал в Москву, и за это наказан кашлем, да — каким! Стены содрогаются. Числа 23-го я отправляюсь в Крым, в Коктебель, где мне обещают найти комнату. Я надеюсь, что ты проживешь в Форосе достаточно долго, а я, отдохнув, явлюсь к тебе как «снег в масле на голову», по словам русской пословицы, хотя, кажется, пословица гласит «как сыр на голову».
Дорогой Макс, у меня к тебе огромная просьба: устрой СережуЛитератор, офицер в артиллерию, на юг. (Через генерала Маркса?) Лучше всего в крепостную артиллерию, если это невозможно — в тяжелую. (Сначала говори о крепостной. Лучше всего бы — в Севастополь.) Сейчас Сережа в Москве, в 56 пехотном запасном полку. Лицо, к которому ты обратишься, само укажет тебе на форму перехода. Только, Макс, умоляю тебя — не откладывай.
— Пишу с согласия Сережи —
Жду ответа. Целую тебя и Пра.
Наши внешние дела меня стали меньше волновать, вероятно, благодаря составу нового правительства, в которое вошли люди, которых я знаю так близко и которым верю: АвксентьевПублицист, СавинковРеволюционер, публицист... Особенно последний. В нем есть все данные созидающей государственной воли.
Получено распоряжение двигать от меня на север Кавказскую туземную дивизию («Дикую»), 25-го августа — бывший в тылу в резерве З-й конный корпус, потом Корниловский ударный полк. Назначение их, как всегда, не указывалось. Направление же одинаково соответствовало и Северному фронту, в то время весьма угрожаемому, и… Петрограду. Читать далее