Мы любили тогда только стихи. Пили их, как пьяницы, думали о том, кем, когда и как они делались и делаются.
Дорогой, дорогой, дорогой Лилик. Милый, милый, милый ОсюхаТеоретик литературы, издатель, один из организаторов Общества по изучению поэтического языка. До 7-го я вас ждал (умница, еще на вокзал не ходил). Значит, не будете. Лева получил от вас грустное. Что с вами, милые? Пишите, пожалуйста! А то я тоже человек. У меня по-старому. Живу как цыганский романс: днем валяюсь, ночью ласкаю ухо. Кафе омерзело мне. Мелкий клоповничек. ЭренбургКорреспондент газеты «Биржевые ведомости», поэт и Вера Инбер слегка еще походят на поэтов, но и об их деятельности правильно заметил Кайранский: Дико воет Эренбург, Одобряет Инбер дичь его. Читать далее
Милый мой Володенька, я страшно бываю рада, когда ты пишешь. У меня совсем заболели нервы. Мы уезжаем в Японию. Привезу тебе оттуда халат. Ноги болят, но я уже танцую. Питер надоел так, как еще ничего в жизни не надоедало. ОськаТеоретик литературы, издатель, один из организаторов Общества по изучению поэтического языка сам напишет тебе про свои дела.
Ты написал что-нибудь новое? Я совсем не выхожу. Не бываю даже в балете в свой абонемент, — такие сугробы! Читать далее
Дорогой, дорогой Лилик! Милый, милый ОсикТеоретик литературы, издатель, один из организаторов Общества по изучению поэтического языка! «Где ты, желанная, где, отзовися». Вложив всю скорбь молодой души в эпиграф, перешел к фактам. Москва, как говорится, представляет из себя сочный, налившийся плод(ы), который Додя, КаменскийПоэт-футурист и я ревностно обрываем. Главное место обрывания — «Кафе поэтов». Кафе пока очень милое и веселое учреждение. («Собака» первых времен по веселью!) Народу битком. На полу опилки. На эстраде мы (теперь я — Додя и Вася до рождества уехали. Хужее.) Публику шлем к чертовой матери. Деньги делим в двенадцать часов ночи. Вот и все.
Футуризм в большом фаворе. Читать далее
Милый Володенька, собираемся в Москву. Я рада, что у тебя все хорошо. У меня болит колено, и я вторую неделю не танцую. ОсяТеоретик литературы, издатель, один из организаторов Общества по изучению поэтического языка на постоянном жалованьи в «Новой жизни» нанялся! (200р) Здесь очень тепло, но страшно скользко. Шура поехал в Архангельск покупать пароход. Говорят — в Москве после десяти вечера не выходят на улицу. Это очень противно. Я на три фунта потолстела и пришла в отчаяние. Хочу худеть, но почему-то с утра до ночи есть хочется и не могу удержаться. Комната моя мила, но не очень, многого не хватает (обои, портьеры, лампы). Академию Ося прибрал к рукам. Об Осипе каждый пишут в какой-нибудь газете по поводу его письма в «Нов. жизни»: ругают и справа, и слева. Говорят — да и в газетах было — что на улицах рабочие пели: …и рябчиков жуй, день твой последний приходит буржуй (не помню начала). Целую тебя, Володенька, и Оська целует. Лиля.
Дорогая Личика, дорогой ОськаТеоретик литературы, издатель, один из организаторов Общества по изучению поэтического языка!
Целую вас в самом начале письма, а не в конце, как полагается: не терпится! Что у вас? Счастливые люди, побывавшие в этой сказочной стране, называемой «у вас», отделываются, мерзавцы, классической фразой: «Лиля как Лиля». Читать далее
Играли в винт, покер, «железку», «девятку» — непременно на деньги, так требовал МаяковскийПоэт-футурист.
Читали «Незнакомку» Блока вместе с Маяковским.
К нам стало ходить такое количество народа, что квартира стала мала. В том же доме, пониже, освободилась огромная, в шесть комнат. Мы переехали туда без всякой мебели. Одну комнату назвали библиотекой, — у ОсиТеоретик литературы, издатель, один из организаторов Общества по изучению поэтического языка, по обыкновению, накопилось страшное количество книг, — другую танцевальной. Еще в верхней квартире я затеяла учиться танцам, настоящей балетной классике, и в танцевальной комнате была приделана к стене длинная палка, а у противоположной стены поставлено зеркало, и каждое утро у нас форменный танцкласс в пачках и балетных туфлях.
МаяковскийПоэт-футурист заставил меня играть с ним в гусарский преферанс. Мы резались бешенно, он забивал меня темпераментом, обессиливал непрерывной декламацией АхматовойПоэтесса-акмеистка:
Что сделал с тобой любимый,
что сделал любимый твой!
Я знала все ВолодиныПоэт-футурист стихи наизусть, а Ося совсем влип в них. С этого времени и начались так называемые «козявки». Козявками я называла значки, которыми Ося расписывал тетради. Из них выяснились потом звуковые повторы. Работал Ося с утра и до вечера. Я не понимаю, как он ухитрялся в крошечной квартирке среди непрерывного шума.
Завели огромный лист во всю стену (рулон), и каждый мог написать на нем всё, что в голову придет. ВолодяПоэт-футурист про Кушнера: «Бегемот в реку шнырял, обалдев от Кушныря», обо мне по поводу шубы, которую я собиралась заказать: «Я настаиваю, чтобы горностаевую», про только что купленный фотоаппарат: «Мама рада, папа рад, что купили аппарат». Я почему-то рисовала тогда на всех коробках и бумажках фантастических зверей с выменем. Один из них был увековечен на листе с надписью: «Что в вымени тебе моем?» БурлюкПоэт, художник рисовал небоскребы и трехгрудых женщин, КаменскийПоэт-футурист вырезал и наклеивал птиц из разноцветной бумаги, ШкловскийЛитературовед, теоретик футуризма писал афоризмы: «Раздражение на человечество накапкапливается по капле≠.
У Хлебникова никогда не было ни копейки, одна смена белья, брюки рваные, вместо подушки наволочка, набитая рукописями. Когда уезжал в другой город, наволочку оставлял где попало. БурлюкПоэт, художник ходил за ним и подбирал, но большинство рукописей все-таки пропало. Читать свои вещи он совсем не мог, ему становилось нестерпимо скучно, он замолкал на полуслове, говоря «и так далее». Я никогда не слышала от него ни одного пустого слова, он никогда не врал и не кривлялся, и я была убеждена в его гениальности. Читать далее
Володя научил меня любить животных. Позднее в Пушкине на даче мы нашли под забором дворняжьего щенка. Володя подобрал его, он был до того грязен, что Володя нес его домой на вытянутой руке, чтобы не перескочили блохи. Дома мы его немедленно вымыли и напоили молоком до отвала. Живот стал такой толстый и тяжелый, что щенок терял равновесие и валился набок. Володя назвал его Щен. Выросла огромная красивая дворняга.
БурлюкПоэт, художник как-то сказал Маяковскому, что он только тогда признает его маститым, когда у него выйдет том стихов, такой толстый, что длинная его фамилия поместится поперек переплетного корешка. Когда вышло «Простое как мычание», я переплела его роскошно, в коричневую кожу, и поперек корешка было, правда, очень мелкими, но разборчивыми золотыми буквами вытиснено: «Маяковский».
Напротив наискосок сидит странный человек и на меня посматривает. Одет он в длинный суконный кафтан на шелковой пестрой подкладке; высокие сапоги, прекрасная бобровая шапка и палка с дорогим набалдашником, при том грязная бороденка и черные ногти. Я беззастенчиво его рассматривала, и он совсем скосил глаза в мою сторону — причем глаза оказались ослепительно синими — и вдруг, прикрыв лицо бороденкой, фыркнул. Меня это рассмешило, и я стала с ним переглядываться. Так и доехали до Царского. А там моя спутница шепнула мне, покраснев: «Это РаспутинДруг императорской семьи!» Читать далее