Давид Бурлюк

Без вымысла

Проект 1917 — это события, произошедшие сто лет назад и описанные их участниками. Только дневники, письма, воспоминания, газеты и другие документы.
Проект начинается 14 ноября 1916 и заканчивается 18 января 1918.

Русские ведомости

Москва

12.01.18

В Большой аудитории Политехнического музея состоится «ЁЛКА ФУТУРИСТОВ» с участием Давида БурлюкаПоэт, художник, Владимира ГольцшмидтаВладимир Гольцшмидт — культурист, лектор, киноактер, поэт., Василия КаменскогоПоэт-футурист, Владимира МаяковскогоПоэт-футурист и др.

Вакханалия. Стихи. Речи. Парадоксы. Открытия. Возможности. Качания. Предсказания. Рычания. Хохот… Желающие принять участие в украшении ёлки приглашаются за 1 ч. с собственными игрушками.

, и еще

14 Мне нравится

51 Комментировать

Москва

12.01.18

Я развыступался. Была «Елка футуристов» в Политехническом. Народищу было, как на советской демонстрации. К началу вечера выяснилось, что из 4-х объявленных на афише не будет БурлюкаПоэт, художник, КаменскогоПоэт-футурист, а ГольцшмидтВладимир Гольцшмидт — культурист, лектор, киноактер, поэт. отказывается. Вертел ручку сам. Жутко вспомнить.

Павел Антокольский

Москва

08.01.18

1/2

Владимир Маяковский. Фотограф Л. Мохой-Надь. 1924 год

В одном из арбатских переулков проживала супружеская чета. Муж — любитель-поэт, писал под псевдонимом «Амари», составленным из французского «a Marie», то есть «для Марии». Супруги «держали салон», широко открытый для поэтической братии. В этом был весь пафос их жизни и призвание, а может, и корыстная цель — прославиться, войти в литературу. В начале года гостями их оказались чуть ли не все наличествующие в Москве поэты: тот же БальмонтПоэт, Вячеслав ИвановПоэт, критик, переводчик, философ, Андрей БелыйПоэт, писатель, ПастернакПоэт, переводчик, ЦветаеваПоэтесса, ЭренбургКорреспондент газеты «Биржевые ведомости», поэт, Инбер, Алексей ТолстойПисатель, поэт, драматург, военный корреспондент, ХодасевичПоэт, критик, историк литературы. БрюсоваПоэт почему-то не было. Близко к полночи, когда уже было прочитано изрядное количество стихов, с опозданием явились трое: МаяковскийПоэт-футурист, КаменскийПоэт-футурист, БурлюкПоэт, художник. Маяковский коротко объяснил хозяйке, что их задержало какое-то выступление, что они идут с другого конца города:

— Пешком по трамвайным рельсам, освистанные не публикой, а метелью. Читать далее

Все слушали Маяковского затаив дыхание, а многие — затаив свое отношение к нему. Но слушали одинаково все — и старики, и молодые. Алексей Толстой бросился обнимать Маяковского, как только тот кончил. Ходасевич был зол. Маленькое, кошачье лицо его щерилось в гримасу и подергивалось. Но особенно заметным было восторженное внимание Андрея Белого. Он буквально впился в чтеца. Синие, сапфирные глаза Белого сияли. Как только Маяковский кончил, Андрей Белый взял слово. Он сказал, что еще в годы мировой войны ждал появления «такого поэта» — с кругозором, распахнутым на весь мир. Что-то в этом роде. Кажется, речь шла и о черепной коробке, поднявшейся над мозгом в звездные пространства. Словом, это было безоговорочным и очень взволнованным признанием со стороны очень далекого человека.

— Что ж, Володя, если нас признал такой поэт, как Борис Николаевич… — начал было с издевкой Бурлюк, но Маяковский только слегка повел на него бровями, слегка скосил глаза, и Бурлюк немедленно притих, ушел в угол и закурил трубку.

Хозяйка позвала к столу. Маяковский поднялся первый, подошел к ней и довольно грациозно предложил ей руку. Она залепетала что-то о нравственном потрясении, испытанном от его читки, а он почтительно, хотя и несколько звучнее, чем следует, поцеловал ей руку.

Стол был ярко освещен и завален великолепной, неслыханной по тем временам едой: телячьи окорока, огромные рыбы в ледяном желе, куски желтого масла, графины с водкой — все это изобилие сверкало и нагло предлагало себя.

После первой же стопки поднялся Бальмонт. Он очень легко пьянел. В руке у него была маленькая книжка. Он прочитал только что, тут же за столом, написанный, посвященный Маяковскому сонет:

«Меня ты бранью встретил, Маяковский…»

Помню одну только эту первую строку. В дальнейшем предлагалось забвение и мир — не надо, дескать, помнить зла: «я не таковский», — так, очевидно, кончалась вторая строфа сонета. Маяковский доброжелательно улыбался, был немного сконфужен, попросил, чтобы Бальмонт отдал ему свое произведение.

— Володя, почему это у него отваливается нижняя челюсть, когда он жует телятину? — снова начал Бурлюк, показывая пальцем в огромном перстне на кого-то из гостей… И снова Маяковский резко одернул своего Санчо-Пансо. В нем чувствовалось желание быть корректным в этом буржуазном, втайне враждебном к нему доме. Повторяю: так держат себя победители.

, и еще

22 Мне нравится

9 Комментировать

Сергей Спасский вместе с

Москва

03.01.18

Публика скучает и топчется, загнанная в это аляповатое стойло. Пожалуй, пора расходиться. Но вот вошел МаяковскийПоэт-футурист, не снимая кепки. На шее — большой красный бант. Маяковский пересекает кафе. Он забрел сюда просто поужинать. Выбирает свободное место. Если места ему не находится, он садится за стол на эстраду. Ему подано дежурное блюдо. Он зашел отдохнуть. Иногда с ним рядом БурлюкПоэт, художник. Подчас Бурлюк и КаменскийПоэт-футурист отдельно. Маяковский не замечает посетителей. Тут нет ни малейшей игры. Он явился провести здесь вечер. Если им угодно глазеть, что ж, это его не смущает. Папироска ездит в углу рта. Маяковский осматривается и потягивается. Где бы ни был, он всюду дома. Внимание всех направлено к нему. Читать далее

Но Маяковский ни с кем не считается. Что-нибудь скажет через головы всех Бурлюку. Бурлюк, подхватив фразу, подаст уже умышленно рассчитанный на прислушивающуюся публику ответ. Они перекидываются словами… Сама беседа является зрелищем. Но внутрь барьера не допущен никто.

И это для многих обидно. Многим хочется высказать остроумие. Особенно обидно тем, кто чувствует свое право на внимание. Кто сам, например, артист. Маяковскому следует это знать. Такое безразличие унизительно. И вдруг Маяковский обернулся. Он даже поздоровался с артистом, и тот польщено закивал головой. Закивали головами другие, ловя благорасположенность Маяковского. А тут поднялся Бурлюк и самыми нежнейшими и трепетными нотами, с самым обрадованным видом делится с публикой вестью:

— Среди нас находится артист такой-то. Предлагаю его приветствовать. Он, конечно, не откажется выступить.

Публика дружно рукоплещет. Артист выходит на трехаршинные подмостки, словно приглашенный на лучшую сцену. Отказов не бывало никогда. Маяковский читал в заключение. Наспорившаяся, разгоряченная публика подтягивалась, становилась серьезной. Каждый сжимался, как бы вбирая в себя свои растрепавшиеся переживания. Еще слышались смешки по углам. Но Маяковский оглядывал комнату.

— Чтоб было тихо, — разглаживал он голосом воздух. — Чтоб тихо сидели. Как лютики.

На фоне оранжевой стены он вытягивался, погрузив руки в карманы. Кепка, сдвинутая назад, козырек резко выдвинут над лбом. Папироса шевелилась в зубах, он об нее прикуривал следующую. Он покачивался, проверяя публику поблескивающими прохладными глазами.

— Тише, котики, — дрессировал он собравшихся. Он говорил угрожающе вкрадчиво. Начиналась глава из «Человека», сцена вознесения на небо. Слова ложились не громко, но удивительно раздельно и внятно. Это была разговорная речь, незаметно стянутая ритмом, скрепленная гвоздями безошибочных рифм. Маяковский улыбался и пожимал плечами, пошучивая с воображаемыми собеседниками: «Посмотрим, посмотрим. Важно живут ангелы, важно».

, и еще

15 Мне нравится

15 Комментировать

Москва

18.11.17

Москва встретила морозом. Чемоданы пришлось нести с вокзала несколько кварталов в руках. А потом попался «ванька»… Мороз кусал за пальцы.

В городе особых разрушений (от Рязанского до Малой Дмитровки) не было видно.

Кроме… Выбитые окна, просверленные пулями витрины магазинов и железные фонарные столбы. Кое-где баррикады, которые спешно разбирались, освобождая дорогу «прозе жизни».

, и еще

7 Мне нравится

1 Комментировать

Буздяк, Башкортостан

08.10.17

Дорогой Акимович!

Я по-свински — по-русски давно не писал Вам — хотя до меня дошли слухи, что Марианна ДавыдовнаМарианна Бурлюк — сестра Давида Бурлюка. работает у Вас, вы, следовательно, отчасти не забыли окончательно — меня, благодаря сему напоминанию. Передайте ей мой поклон, я с ней не переписываюсь; вообще из деревни трудно писать при современной почте. Читать далее

Буздяк, Башкортостан

11.09.17

Гуси протухли. Лето провел в степях Башкирских у станции Буздяк, Волго-Бугульминской железной дороги. Читайте семейную хронику Сергея Аксакова и его «Детские годы Багрова внука» и вы можете иметь полное представление об узилище природных красот, обрамлявших мое лето 1917 года. Мне и писать нечего. Летом происходил поединок между обывательщиной и революцией. В то лето в рыхлое тело обывательщины всероссийской все глубже входил клинок матадора, чтобы воткнуться в бычачье сердце царского помещичье–керенского быта. Добить быка!

#Корнилов vs Керенский

, и еще

8 Мне нравится

4 Комментировать

Петроград

25.08.17

Главною чертою всех разновидностей футуризма, который появился за несколько лет до войны и пышно расцвел в революцию, была борьба против «платонизма» в искусстве и тем самым против русской темы в символизме. Небо, этот центральный символ религиозного, романтического и идеалистического искусства, было объявлено «трупом», звезды — «гнойною сыпью» (интересно, что сыпью звезды называл уже Гегель). В связи с походом против неба была возвещена непримиримая война всем его «гнусно–сладкоголосым и лицемерно–продажным» певцам. Читать далее

Как сейчас помню присланную мне голубовато-серую тетрадку, в которой на оберточного типа бумаге был напечатан манифест футуристов и ряд футуристических произведений БурлюкаПоэт, художник, КрученыхПоэт, Елены Гуро, Велемира Хлебниковапоэт-футурист и других исчезнувших из памяти поэтов. Назывался этот, кажется, первый сборник русских футуристов «Пощечина общественному мнению». Помещенный в нем манифест призывал к действенной ненависти к старому поэтическому языку, к безудержному словотворчеству, к низвержению великих поэтов с корабля современности в морскую пучину. Надо ли говорить, что весь манифест был преисполнен совершенно непостижимым самообожанием и самовосхвалением. Помню, до чего я возмущался и до чего недоумевал, читая северянинское:

Я, гений Игорь СеверянинПоэт,
Своей победой упоен,
Я повсемирно обэкранен,
Я повсесердно утвержден.

В свое время все это казалось субъективным бредом сумасшедших, хотя частично и очень талантливых людей (ритм и синтаксис МаяковскогоПоэт-футурист меня сразу так же поразили, как и какая–то особенная музыкальность Хлебникова и своеобразная глубокомысленность нежных невнятиц Елены Гуро). Но вот стало ясно, что сквозь искусство футуристов пробивалась в жизнь величайшая тема новой истории, страшная тема большевистской революции, с ее футуристическим отрицанием неба и традиции, с ее разрушением общепринятого русского языка и заменой его интернационалистическим рев–жаргоном, с ее утопическим грюндерством, доверием к хаосу и даже с полною возможностью для вождя всемирного пролетариата именовать себя вслед за Велемиром Хлебниковым «президентом земного шара».

Провозглашая свои «благоглупости», как писали консервативные литературные критики, футуристы на самом деле зачинали великое ленинское безумие: крепили паруса в ожидании чумных ветров революции.

В кубистическом портрете показательно искажался тот Божий образ в лице человека, над которым впоследствии так жестоко надругалась человеконенавистническая, большевистская власть. В кубистических натюрмортах и конструкциях явно предвосхищались, как уже было указано Муратовым, формы тупорылых броневиков и танков, этих героев революционной улицы и современной войны. Где–то брошенное Оскаром Уальдом замечание, что туманы Лондона являются подражанием акварелей Тернера, — конечно, лишь эстетический парадокс, но то, что большевизм представляет собою социал–политическое воплощение того образа новой культуры, который впервые наметился в футуристическом искусстве, оспаривать вряд ли возможно. Готовящиеся в истории сдвиги всегда пророчески намечаются в искусстве.

, и еще

11 Мне нравится

12 Комментировать

Буздяк, Башкортостан

26.06.17

Я уже неделю на Урале — скалы и леса пишу… Начал картину = Марию Антуаннету… Осенью буду жить около Симбирска, и думаю пописать поехать Каспий. Очень по Вас соскучен.

Напишите о Москве, о делах, о художестве = новости.
Весь Ваш Давид Давидович Бурлюк

Куоккала, Пограничная улица, 3

13.05.17

Сейчас к РепинуХудожник ходили по воду. Илья Ефимович повел меня показывать свои картины. Много безвкусицы и дряблого, но не так плохо, как я ожидал. Он сам стыдился своей «сестры, ведущей солдат в атаку», и говорит: Читать далее

, и еще

45 Мне нравится

7 Комментировать

Буздяк, Башкортостан

11.05.17

Милый Андрей Акимович! Был в Москве так кратко, что не попал к Вам. Очень жалею. Осенью уже прочно приеду с своими необозримыми картинами (300 шт. новых!) — черкните мне пару слов, чтобы я знал, что вы не гневаетесь на меня. Если Ваша книга вышла, то наградите ею за неустанную любовь обожающего Давида Бурлюка.

Петроград, наб. Фонтанки, 122, доходный дом

17.04.17

Познакомился я с футуристом МаяковскимПоэт-футурист, который сначала несколько испугал меня своею грубой порывистостью, но потом он высказал мне прямейшее расположение, заявив, что придет ко мне и серьезно поговорит со мною, так как я пишу замечательную музыку, но на ужасные тексты, на всяких Бальмонтов и прочих, и что ему надо познакомить меня с «настоящей современной поэзией». Далее я оказался первым и даже единственным современным композитором, а так как русская музыка идет во главе всего мира, то мы должны соединиться: он от литературы, я от музыки и БурлюкПоэт, художник от живописи — «и тогда мы покорим мир».

, и еще

65 Мне нравится

5 Комментировать

Буздяк, Башкортостан

01.04.17

Снимать корсет, порвать подтяжки,
Пружиной резать старотик,
Китами тикают по ляжкам.
Невыразимый клопотик!
Но лип пилон корсет курсистке,
Отринув панталонный стыд;
Се не огонь, что вызвал виски —
Мещанством пораженный быт!
Клопотиканье на тике,
Египтовека глазотик
И путешественники по Эротике —
Ничтожнейшие математик.