Андрей Белый

Без вымысла

Проект 1917 — это события, произошедшие сто лет назад и описанные их участниками. Только дневники, письма, воспоминания, газеты и другие документы.
Проект начинается 14 ноября 1916 и заканчивается 18 января 1918.

Павел Антокольский

Москва

08.01.18

1/2

Владимир Маяковский. Фотограф Л. Мохой-Надь. 1924 год

В одном из арбатских переулков проживала супружеская чета. Муж — любитель-поэт, писал под псевдонимом «Амари», составленным из французского «a Marie», то есть «для Марии». Супруги «держали салон», широко открытый для поэтической братии. В этом был весь пафос их жизни и призвание, а может, и корыстная цель — прославиться, войти в литературу. В начале года гостями их оказались чуть ли не все наличествующие в Москве поэты: тот же БальмонтПоэт, Вячеслав ИвановПоэт, критик, переводчик, философ, Андрей БелыйПоэт, писатель, ПастернакПоэт, переводчик, ЦветаеваПоэтесса, ЭренбургКорреспондент газеты «Биржевые ведомости», поэт, Инбер, Алексей ТолстойПисатель, поэт, драматург, военный корреспондент, ХодасевичПоэт, критик, историк литературы. БрюсоваПоэт почему-то не было. Близко к полночи, когда уже было прочитано изрядное количество стихов, с опозданием явились трое: МаяковскийПоэт-футурист, КаменскийПоэт-футурист, БурлюкПоэт, художник. Маяковский коротко объяснил хозяйке, что их задержало какое-то выступление, что они идут с другого конца города:

— Пешком по трамвайным рельсам, освистанные не публикой, а метелью. Читать далее

Все слушали Маяковского затаив дыхание, а многие — затаив свое отношение к нему. Но слушали одинаково все — и старики, и молодые. Алексей Толстой бросился обнимать Маяковского, как только тот кончил. Ходасевич был зол. Маленькое, кошачье лицо его щерилось в гримасу и подергивалось. Но особенно заметным было восторженное внимание Андрея Белого. Он буквально впился в чтеца. Синие, сапфирные глаза Белого сияли. Как только Маяковский кончил, Андрей Белый взял слово. Он сказал, что еще в годы мировой войны ждал появления «такого поэта» — с кругозором, распахнутым на весь мир. Что-то в этом роде. Кажется, речь шла и о черепной коробке, поднявшейся над мозгом в звездные пространства. Словом, это было безоговорочным и очень взволнованным признанием со стороны очень далекого человека.

— Что ж, Володя, если нас признал такой поэт, как Борис Николаевич… — начал было с издевкой Бурлюк, но Маяковский только слегка повел на него бровями, слегка скосил глаза, и Бурлюк немедленно притих, ушел в угол и закурил трубку.

Хозяйка позвала к столу. Маяковский поднялся первый, подошел к ней и довольно грациозно предложил ей руку. Она залепетала что-то о нравственном потрясении, испытанном от его читки, а он почтительно, хотя и несколько звучнее, чем следует, поцеловал ей руку.

Стол был ярко освещен и завален великолепной, неслыханной по тем временам едой: телячьи окорока, огромные рыбы в ледяном желе, куски желтого масла, графины с водкой — все это изобилие сверкало и нагло предлагало себя.

После первой же стопки поднялся Бальмонт. Он очень легко пьянел. В руке у него была маленькая книжка. Он прочитал только что, тут же за столом, написанный, посвященный Маяковскому сонет:

«Меня ты бранью встретил, Маяковский…»

Помню одну только эту первую строку. В дальнейшем предлагалось забвение и мир — не надо, дескать, помнить зла: «я не таковский», — так, очевидно, кончалась вторая строфа сонета. Маяковский доброжелательно улыбался, был немного сконфужен, попросил, чтобы Бальмонт отдал ему свое произведение.

— Володя, почему это у него отваливается нижняя челюсть, когда он жует телятину? — снова начал Бурлюк, показывая пальцем в огромном перстне на кого-то из гостей… И снова Маяковский резко одернул своего Санчо-Пансо. В нем чувствовалось желание быть корректным в этом буржуазном, втайне враждебном к нему доме. Повторяю: так держат себя победители.

, и еще

22 Мне нравится

9 Комментировать

Михаил Гершензон

03.01.18

Милый Борис Николаевич, у меня к Вам дело. Владислав ХодасевичПоэт, критик, историк литературы находится в стесненном положении: необходимо ему помочь. Мы с ТолстымПисатель, поэт, драматург, военный корреспондент придумали литературный вечер, и одна богатая дама предоставила для этого залу в своем доме возле Арбата. Можно собрать тысячу рублей. Помогите, не откажитесь участвовать: прочтите что-нибудь, стихи новые или отрывок из 2-й части «Котика Летаева».

, и еще

3 Мне нравится

Комментировать

Петроград

29.12.17

На вечере поэтов Союза деятелей искусств

Идут: БелыйПоэт, писатель, БлокПоэт, СологубПоэт, ИвневПоэт, переводчик, ЕсенинПоэт, один из основателей имажинизма, Кузминпоэт, МандельштамПоэт, ТэффиПисательница, сотрудница журнала «Новый Сатирикон», газеты «Русское слово».

Царское Село

21.12.17

Как Вам показались две последние поэмы ЕсенинаПоэт, один из основателей имажинизма «Октоих» и «Пришествие»? (я их Вам послал; еще не напечатаны). Есть еще и третья — «Триодь», возможно, «Преображение», но, может быть, и другое произведение. Приезжайте, дорогой Борис Николаевич. Напишете у нас повесть для III-го «Скифа» — пора его составлять. Уже есть в предположении и предложении — стихи Клюева, Есенина, Сологуба. Все это — «дела скифские»; иной раз почти смешно, что в наши дни можно еще заниматься такими делами. Все кругом рушится — и сами мы скоро очутимся под обломками. Но именно потому до последней минуты надо продолжать каждому свое дело. Трудно жить и работать, а надо.

, и еще

3 Мне нравится

Комментировать

Московская губерния, усадьба Дедово

13.12.17

Слово

В звучном жаре
Дыханий —
Звучно-пламенна мгла:

Там, летя из гортани,
Духовеет земля. Читать далее

Москва, Никольский переулок, 21

11.12.17

Завтра утром опять уезжаю в деревню; в Москве жить — нельзя: я совершенно нервно болен.

, и еще

5 Мне нравится

1 Комментировать

Московская губерния, усадьба Дедово

06.12.17

«Я»

В себе, — собой объятый
(Как мглой небытия), —
В себе самом разъятый,
Светлею светом «я».

В огромном темном мире
Моя рука растет;
В бессолнечные шири
Я солнечно простерт, — Читать далее

Царское Село, Колпинская ул., д. 20

22.11.17

В тяжелые, давно предвиденные дни вступили мы. Пока уцелели — но впереди надвигается многое грознейшее. И труднее всего именно в такие дни сохранять прежнюю твердую веру. Так легко начать «громить большевиков» за «разгром Москвы» — точно в них тут дело! Точно без глубочайших внутренних причин толпы народные пошли бы убивать друг друга. Читать далее

, и еще

8 Мне нравится

4 Комментировать

Москва, Никольский переулок, 21

17.11.17

С субботы до пятницы, т.е. целую неделю мы, т.е. наш дом, был отрезан от мира, потому что почти невозможно было выходить. Наш тихий арбатский район оказался неожиданно одним из центров военных действий. Читать далее

Юнкера, ударные войска и белая гвардия расположились по Арбату, Поварской, Пречистенке и по району наших переулков, а войска революционного комитета и красная гвардия наступали с Хамовник, Смоленского рынка и с Пресни (кажется); словом: наш Никольский переулок оказался границей; и даже дома перепутались: с Арбатских домов, кажется, стреляли юнкера, с Трубниковского переулка наступали большевики и т.д. Загрохотали пушки, залетали снаряды, стены дрожали от грохота. В понедельник в 9 часов утра я вскочил с дивана (спал я в своем зеленом кабинетике) от оглушительного грохота; и подбежав к окну, увидел столб кирпичной пыли; оказывается: в дом против нас упала шрапнель и разорвалась перед окнами; с понедельника мы перекочевали в кухню и ванну; где только и можно было жить; пули пролетали в окна, разбивали стекла; шрапнель ударилась в балкон нашего дома, когда мы с мамой спасались в нижний этаж, осколок шрапнели, разбив стекла, пролетел на расстоянии не далее дюйма от маминого виска; с мамой сделалась истерика; последние дни мы ютились у Махотиных; было невозможно почти жить; почти нечего было есть; кабинет мой прострелен; стекла разбиты; стоит адский холод; работать нет никакой возможности.

#Это гражданская война

, и еще

13 Мне нравится

1 Комментировать

Московская губерния, усадьба Дедово

15.11.17

После 6-дневной бомбардировки нашего дома, ни за что ни про что, я уехал: в квартире выбиты стекла, стоит адский холод. Вообще, у меня что-то вроде презрительного бойкота города, где мирные граждане — ни юнкера и контрреволюционеры, ни большевики — рискуют жизнью. В нашем доме нет ни одного цельного стекла, над нами рвалась шрапнель, а мы холодали-голодали и переживали одно чувство: за что?

, и еще

8 Мне нравится

8 Комментировать

вместе с

05.11.17

Кислейшая и последняя встреча с Мережковскими; ясно, что они меня проклянут; я резко обрываю Гиппиус, когда она ругает Разумника.

Петроград

22.10.17

БоряПоэт, писатель обедал у нас.

, и еще

3 Мне нравится

1 Комментировать

вместе с

Петроград

15.10.17

В связи с делом генерала КорниловаГенерал, Верховный главнокомандующий обнаружилось следующее чудовищное обстоятельство: в одном из заседаний Вр. пр. Корнилов сделал доклад о нашем военном положении и затем стал излагать будущий план возможного нашего наступления. При этих словах сидевший с ним рядом Керенский просил его не касаться этого вопроса, а Терещенко шепотом сказал, что нельзя доверять министру ЧерновуЛидер эсеров, здесь присутствующему. Эту часть доклада Керенский слушал вместе с Терещенкой и Некрасовым у себя в кабинете. Корнилов уехал в состоянии крайнего угнетения и растерянности. Читать далее

#Корнилов vs Керенский

Москва, Никольский переулок, 21

08.10.17

Что за несчастие? Имею разрешение на приезд в Петроград; и — забастовка. Теперь придется отложить. Если будет время, хотя бы неделя, непременно приеду; т.е., если забастовка окончится через неделю, — приеду; если протянется, увы, — не судьба.

, и еще

5 Мне нравится

3 Комментировать

Москва, Никольский переулок, 21

01.10.17

Завтра утром иду в Комиссариат и получаю разрешение на выезд; но ранее понедельника не выберусь. Разрешение получу тем легче, что помощник КишкинаНиколай Кишкин — общественный деятель, член партии кадетов, с марта 1917 года — комиссар Временного правительства в Москве., ГригоровБорис Григоров (1883–1945) — антропософ, экономист., — руководитель «антропософского Кружка». Дорогой Разумник Васильевич, с радостью, с глубокой радостью еду к Вам: с благодарностью принимаю Ваше предложение со «СкифамиАльманах «Скифы», первый из двух выпусков которого вышел под редакцией Иванова-Разумника летом 1917 года.», тем более что после первого сборника я почувствовал себя воистину скифом; все направление (и политическое, и эстетическое) мне очень по сердцу.

, и еще

2 Мне нравится

2 Комментировать