Воскресение. Наконец первый теплый день. Похоже на весну. Собрали деревней 29 рублей на поддержание армии и нового правительства.
В другой обстановке провели мы 21-ю годовщину коронации! Погода была отличная, 15° в тени. До обедни погулял с АлексеемНаследник российского престола. Днём от 2 час. до 4½ час. провели в саду; катался на байдарке, в шлюпке, поработал на огороде, где готовятся новые грядки, и ещё на острове.
Завтра опять будет очень ответственный день, я буду и во дворце, и в крепости... Я надеюсь пока удержаться здесь, хотя меня опять треплют (скучно описывать возникшую обо мне переписку). У меня очень напряжены мозг и нервы, дело мое страшно интересно, но оно, действительно, трудное, и берет много времени и все силы. Время такое, положение такое, что не знаешь, что завтра будет; все насыщено электричеством, и сам насыщен, и надо иногда, чтоб был рядом такой, которому веришь и которого любишь.
Нужно помнить, что все — в нас, все — от нас, это мы творим все факты, все явления. Истинная суть и смысл культуры — в органическом отвращении ко всему, что грязно, подло, лживо, грубо, что унижает человека и заставляет его страдать. Нужно научиться ненавидеть страдание, только тогда мы уничтожим его. Нужно научиться хоть немножко любить человека, такого, каков он есть, и нужно страстно любить человека, каким он будет.
Пошли на Васильевский к Яковлеву. У Яковлева мило, тихо в мастерской, показывал свой собственный масляный портрет, наброски с Шаляпинаоперный певец в «Дон Карлосе», потом бесчисленное количество акварелей эротических, русских бытовых рисунков, зверей, отхожу от него.
Снова приехал на дачу и опять погрузился в музыкальные занятия, зеленые прогулки и чтение Шопенгауэра. Его «Афоризмы житейской мудрости», «Парерга» и «Паралипомена» я читаю второй раз, отчеркиваю карандашом и не могу от них оторваться. Для телескопа белые ночи стали совсем неприятными: появляются лишь самые крупные звезды. В промежутках между музыкой, чтением, астрономией и прогулками я отдыхал, курил английские и египетские папиросы, ел шоколад и вообще предавался кайфу, чувствуя себя превосходно.
Светлый день. Тоскую по тихой свободе, по звукам сладким и молитвам искусства и красоты, неодолимо тянет припасть к моей родной земле. На днях приезжал на фронт и в армию Керенскийпремьер-министр, от которого более легковерная публика ожидает с нетерпением обещанного им насаждения «железной дисциплины» и применения «во всей строгости законов» в развалившихся войсках; но — увы! — пока еще ничто не предвещает этого; очевидцы рассказывают, что новый наш народный военный министр прибыл в шикарном поезде. Читать далее
Был на островах. Встретил там одного служащего из канцелярии, жалкого, забитого, неприятного. В нем какая-то удивительная смесь нафабренного нахальства с униженной забитостью. У него всегда (теперь немного суше) мокрые руки, и в канцелярии он избегает здороваться со всеми из-за этого и жмется всегда вдоль стены. И вот, когда я встретил его на островах (сегодня воскресенье), я вдруг почувствовал какое-то (отвратительное) движение в душе. Приблизительно мои мысли (помимо моей воли) текли так: 1) какая мерзость, буду же откровенен (это про поклоны); 2) не надо выходить из дома в воскресенье, всякая дрянь.
Ночью нам нездоровилось, другими словами сказать: «мы поехали в Ригу«Поехать в Ригу» — эвфемизм «стошнить». Существует две версии происхождения: 1) от созвучия со словом «рыгать»; 2) намек на последствия, вызываемые путешествием по морю в Ригу.». Мама думает, что мы съели плохие конфекты.
С уничтожением нашей старой цензуры, не в меру стыдливой и благочестивой, открывается возможность опубликовать немало бывших до сих пор под запретом материалов по русской истории вообще и по истории литературы в частности. Изданная Бродским книга — одна из первых ласточек грядущей историографической весны. Г-н Бродский впервые полностью напечатал поэму «Поп», из которой ранее печатались только отрывки. О том, кто ее настоящий автор, существует целая литература.
Читать далее
Старики и старухи. Бритый, стройный старик всегда немножко старинен, всегда немножко маркиз. И его внимание мне более лестно, чем внимание любого двадцатилетнего. Выражаясь преувеличенно: здесь чувство, что меня любит целое столетие. Тут и тоска о его двадцати годах, и радость за свои, за возможность быть щедрой — и вся невозможность. Есть какая-то песенка Беранже:
…Взгляд мой зорок…
Но тебе двенадцать лет,
Мне уж сорок.
Читать далее
Мне сказали, что моя идея великолепная, но нужно доложить Верховному Главнокомандующему Брусилову и посоветоваться с ним. Я вместе с Родзянкой поехала в Ставку Брусилова… Брусилов в кабинете мне говорил, что надеетесь ли вы на женщин и что формирование женского батальона является первым в мире. Не могут ли женщины осрамить Россию? Я Брусилову сказала, что я сама в женщинах не уверена, но если вы дадите мне полное полномочие, то я ручаюсь, что мой батальон не осрамит России… Брусилов мне сказал, что он мне верит и будет всячески стараться помогать в деле формирования женского добровольческого батальона.
Однако мои расчеты не оправдались. Несмотря на падение самодержавия, война еще не закончилась и пехотных прапорщиков продолжали посылать на убой.