Россия накалена до предела. На фронте провалено июньское наступления. В столице — большевики раскачивают лодку. Многие уже вслух мечтают о сильной руке. Чтобы разрядить обстановку, в Москве собирается Государственное совещание всех политических сил страны. На кону будущее России.
«Московское совещание», зачем-то созванное, так же тускло закончилось, как и началось. Говорили, говорили, говорили; измученные стенографистки записывали речи фунтами и пудами; ораторы то жевали старую солому революционных фраз, то театрально взывали к единению и патриотизму. Читаешь газеты за всю неделю — зевается и сладко спится. Господи, да когда же поймут они, все эти «деятели революции», что о революции не говорят, что ее делают, что вороха ненужных слов — только камни на дороге нового творчества, только рвы и колдобины на пути к Новому Миру?
ТерещенкоПредприниматель, банкир, с марта 1917 - министр финансов, с которым я имел беседу по возвращении его из Москвы, считает, что Совещание укрепило правительство. «Верховный главнокомандующий, — заявил он, — снабжен теперь полнотой власти в отношении армии на фронте, но не требовал немедленного применения смертной казни повсюду в тылу». Военное положение введено в Казани, но было бы рискованно вводить его в Петрограде. Однако будут приняты другие меры для того, чтобы справиться с положением, которое — он согласен с этим — очень неудовлетворительно.
Премьер Керенский, закрывая сегодня Всероссийский съезд, заявил, что, несмотря на то, что разные политические группы критиковали Временное правительство, они явно продемонстрировали желание прийти к соглашению. После этого выступила Екатерина Брешковская. Она обратилась к правительству с призывом перейти от слов к делу и помочь армии победить врага. Князя Кропоткина в списке выступающих не было, однако он пришел на заседание, и собравшиеся попросили его произнести речь. Он призвал всех россиян объединиться, чтобы не дать Германии одержать фатальную победу, выразил надежду, что теперь Россия станет федеративной республикой. Зал отреагировал на это бурными овациями. Аплодировали и другим спикерам, выступавшим против сепаратного мира.
Хотя, за исключением экстремистов, все партии согласны с тем, что нельзя причинять затруднений правительству, однако же Совещание, далеко не обеспечив национального единства, скорее подчеркнуло разногласия между разными партиями, и, вероятно, не пройдет и нескольких недель, как мы окажемся перед новым кризисом.
Те, кто были на так называемом Государственном совещании в Большом московском театре, конечно, не забыли выступлений Керенскогопремьер-министр, — первого, которым началось совещание, и последнего, которым оно закончилось. На тех, кто здесь видел или слышал его впервые, он произвел удручающее и отталкивающее впечатление. То, что он говорил, не было спокойной и веской речью государственного человека, а сплошным истерическим воплем психопата, обуянного манией величия. Чувствовалось напряженное, доведенное до последней степени желание произвести впечатление, импонировать. Во второй — заключительной — речи он, по-видимому, совершенно потерял самообладание и наговорил такой чепухи, которую пришлось тщательно вытравлять из стенограммы. До самого конца он совершенно не отдавал себе отчета в положении.
Коронация контрреволюции – вот результат Московского совещания.
Тому назад пять месяцев упали с русского народа путы, которые механически свыязывали его и давали ему видимость цельности. Я говорю «видимость», ибо на самом деле та великая распыленность, над преодолением которой обязан трудиться каждый гражданин в настоящее время, та великая распыленность, от которой страдает Россия, досталась нам в наследие от старого. Упали старые путы. Было создано Временное правительство, и перед этим Временным правительством встали колоссальные задачи органического созидания. И здесь, мы не должны забывать этого, пришли ему на помощь те общественные организации, роль которых в этом сплочении государственного целого была неизмеримо велика. Читать далее
В зале Государственного совещания мне почудилось нечто оперное. И даже я знаю, какой оперы. Опера Рихарда Вагнера «Тангейзер». И Вольфрам, и Тангейзер поют о любви, платонической или страстной, но о любви к женщине. Певцы же Государственного совещания тоже пели о любви, но о любви не к женщине, а к родине и революции. Для некоторых из них родина и революция были одно и то же, как у Керенскогопремьер-министр, у других они противопоставлялись, как у Шульгина, но и тот и другой, и все остальные состязались на тему любви к родине.
Читая речь КорниловаГенерал, Верховный главнокомандующий на Московском государственном совещании, мы заплакали… Тяжелая, давящая боль сдавила сердце. Родина, народ русский… Где ты? Что с тобой? Неужели эти слова о тебе? И как я понимаю тех, кто кричал там не вставшим с места при приветствии Главнокомандующего: «Предатели, трусы, гады!..». Не встало несколько солдат и прапорщиков.
Для чего созвано «Московское совещание», как не для того, чтобы, утвердив позиции контрреволюции, получить санкцию (и кредит!) на этот шаг со стороны «людей земли»? К чему сводится речь Керенскогопремьер-министр на «совещании» с призывом к «жертвам» и к «классовому самоограничению» в интересах, конечно, «родины» и «войны», как не к утверждению империализма?
Нет, господа соглашатели! Настал момент, когда колебаниям и соглашениям не должно быть больше места. В Москве уже определенно говорят о «заговоре» контрреволюционеров. Буржуазная печать пробует испытанный способ шантажа, распространяя слухи о «сдаче Риги». В такой момент надо выбирать, либо за пролетариат, либо против него.
Главные эпизоды этого Совещания были выступления военных: Алексеева, Каледина, потом Корнилова. До них еще выяснилось напряженное противоречие между двумя партиями военных. Кто-то из социалистов произносил речь против вождей армии. Сверху раздаются слова: «Немецкой выделки речь!». На социалистическои стороне раздались вопли: «К порядку, вон!». Керенский потребовал, чтобы тот, кто произнес слова «немецкой выделки речь», назвал себя. В ложе сбоку поднялся офицер. Но Керенский его не видел, должно быть, и объявил: «Нечего поддаваться впечатлению произнесенными словами — сказал трус». Офицер продолжал стоять, ухватившись руками за рампу. Так и простоял до перерыва. Во время перерыва Керенскому объяснили, что офицер не скрывался. И вернувшись в заседание, Керенский объяснил все происшествие: «Все хорошо кончилось, — сказал он, — я очень рад убедиться, что в нашей армии нет трусов». Читать далее
Натиск на Ригу не развился еще пока в такую же катастрофу, как в Галиции. Что будет далее? В остальных частях фронта положение приличное, так же как и в Румынии. Большевики пытаются сорвать московское совещание; приемы все те же — угроза забастовкой; Московская революционная дума и Совет рабочих депутатов сидят между двух стульев, осуждают эту попытку большевиков и в то же время косятся на совещание, считая его контрреволюционным.
Я посетил ген. КорниловаГенерал, Верховный главнокомандующий в его вагоне на станции Александровской железной дороги. Мое свидание с Корниловым происходило с глазу на глаз. Разговор наш касался общего положения России, ее распада; беседовали мы и на тему о восстановлении боеспособности армии, о принятии генералом Калединым и другими генералами программы Корнилова по укреплению силы и дисциплины в войсках.
Как только Главнокомандующий появился в ложе бельэтажа, правая сторона партера встала как один человек и бурно приветствовала генерала, скромно раскланивавшегося во все стороны. Зато левая сторона, в которой находились почти все солдатские делегаты, упорно продолжала сидеть. Она поднялась лишь тогда, когда КорниловГенерал, Верховный главнокомандующий скрылся в глубине ложи, а на сцене появились члены Временного правительства с Керенскимпремьер-министр во главе. В ответ на громкие возгласы левой «да здравствует революция, да здравствует революционная армия» справа неслось «да здравствует генерал Корнилов». Вся правая часть зала и большинство офицеров, сидевших на местах, отведенных для Советов, встает и устраивает генералу грандиозную овацию. Зал сотрясается от оглушительных аплодисментов, каких в его стенах не вызывал даже Шаляпиноперный певец. Читать далее
Московское совещание, по-видимому, скрипит и трещит. Все полно глупыми слухами, как дымом… которого, однако, нет без огня. Факт тот, что КорниловГенерал, Верховный главнокомандующий торжественно явился в Москву, не встреченный Керенскимпремьер-министр, и даже, будто бы, вопреки категорическому приказу Керенского не являться, торжественным картежом проследовал к Иверской, и толпы народа кричали «ура». Затем он выступал на Совещании. Тоже овация. А кучке, демонстративно молчащей, кричали: «Изменники! Гады!». Читать далее