Когда над матерью занесен нож, то не спрашивают, кто около — дочь или сын, а спешат спасать ее.
Я получила телеграмму из Петрограда, подписанную неким генералом X. В ней говорилось: «Приезжайте. Вы нужны». В тот же день я купила билет до столицы, попрощалась с родными и уехала. Погоны с мундира я сняла и сразу стала похожа на рядового солдата.
Однажды утром я отправилась на почту спросить, нет ли мне писем.
— Вон идет Бочкарева! — услышала я крик какого-то солдата.
— Ах Бочкарева! Та, что за старый режим! — подхватил другой, по всей видимости, большевик. Читать далее
В каждом городе и деревне создавались комитеты или Советы, которые обязаны были выполнять распоряжения центрального правительства. Вышел указ конфисковать все золотые и серебряные изделия. Комитетчики обшаривали каждый дом в поисках золота и серебра. Существовало также предписание или полагали, что оно должно быть, об обложении налогом излишков мебели и одежды. А когда произвольно назначенный налог не выплачивался, мебель и одежду отбирали. Читать далее
Один русский обычай — поистине бич нации — им не удалось искоренить. Более того, они воскресили его. Царь запретил водку. Новая власть оставила запрет в силе, но только на бумаге. Почти каждый солдат по возвращении с фронта начинал дома гнать самогон, и старая болезнь вновь распространилась в стране, а большевики использовали это при построении своего нового мира.
Большевистский ураган прошелся и по Тутальской. Там тоже было много вернувшихся с фронта солдат, проникшихся большевистскими идеями. Как раз перед моим возвращением новоиспеченные атеисты, к ужасу стариков, подожгли сельскую церковь. И это был далеко не единичный, а скорее типичный для того времени случай. Сотни тысяч молодых людей, ослепленных новыми идеями, возвратились с фронта, охваченные стремлением разрушать, уничтожать все, что существовало раньше: старую систему правления, церковь, да что там — самого Бога! Так они расчищали путь к новому порядку общественной жизни, который собирались установить.
Сэкономленные две тысячи рублей я отдала родителям. Но этой суммы, считавшейся до войны целым состоянием, едва хватило. Понадобилось почти сто рублей, чтобы купить новые туфли младшей сестренке Наде, которая ходила босой. И вдвое больше, чтобы приобрести для нее на толкучке в Томске поношенный жакет. Промышленные товары, пользовавшиеся большим спросом, продавались по очень высоким ценам, но при этом трудно было найти нужную вещь. Страна обладала большими запасами зерна, однако крестьяне не хотели продавать его дешево, потому что все в городе стоило теперь в пятьдесят, а то и в сто раз дороже, чем раньше. В результате за фунт муки платили два рубля. Ясно, что на две тысячи рублей долго продержаться было невозможно.
На платформе собрались отец, мать, сестры и даже начальник станции. Когда меня на носилках вытаскивали из вагона, мама истошно закричала:
— Марусенька! Манечка моя!
Потом воздела руки к небу и, упав на меня всем телом, запричитала, как на похоронах: Читать далее
Поврежденная нога ныла все сильней и сильней. Колено начало распухать, и фельдшер протелеграфировал начальнику станции Тутальская, где теперь проживали мои родители, чтобы для меня приготовили носилки. Моя сестра Арина работала на этой станции истопником — кипятила в баке воду для пассажиров. Такие баки с бурлящим кипятком всегда стоят на российских железнодорожных станциях. В Томске существовать было не на что, и, поскольку Арина работала здесь, вся семья переехала из Томска на станцию Тутальская. Когда о телеграфном сообщении стало известно моей сестре, а от нее — родителям, не было конца горестным причитаниям. Три года минуло с тех пор, как они в последний раз видели свою Марусю, а теперь ее, видно, везли к ним умирать.
Я просидела в своем купе восемь дней, лишь изредка выходя из него по ночам. Продукты на станциях для меня покупал мой попутчик. На восьмой день путешествия, когда подъезжали к Челябинску, народу в поезде поубавилось; я подумала, что можно будет спокойно выйти на платформу и немного пройтись. Но только я собралась это сделать, как несколько солдат узнали меня.
— Эй, смотрите-ка, кто здесь! —– воскликнул один из них.
— Это же Бочкарева! Шлюха! — откликнулись другие. Читать далее
Я ехала домой, имея при себе около двух тысяч рублей, накопленных за время командования батальоном, когда я получала жалованье в размере четырехсот рублей в месяц.
Поезд был набит возвращавшимися с фронта солдатами, ярыми сторонниками большевиков.
Мне сообщили, что со мной хотят поговорить Ленин и Троцкий. Действительно, вскоре меня проводили в большую светлую комнату, где сидели два человека, явно ожидавшие моего появления. Их внешность представляла разительный контраст: у одного лицо типично русское, другой похож на еврея. Первый был Ленин, второй — Лев Троцкий. Оба встали, когда я вошла в комнату, подошли ко мне и учтиво поздоровались со мной за руку. Читать далее
Мне показалось, что Петроград населен одними красногвардейцами. Нельзя было сделать и шагу, чтобы не столкнуться с ними. Они охраняли вокзал и проверяли все прибывавшие и отправлявшиеся поезда. Комитетчики расстались со мной на платформе, так как должны были немедленно возвратиться на фронт.
Я только вышла из здания вокзала и хотела нанять извозчика, как красногвардейский комиссар, сопровождаемый рядовым с шашкой наголо, остановил меня и вежливо осведомился:
— Мадам Бочкарева? Читать далее
Девушки мои разъехались. От батальона осталась я одна да несколько инструкторов. Вечером вышла на дорогу, где меня ждал автомобиль, на котором тайком я должна была добраться до станции. По распоряжению коменданта я отправлялась в Петроград в сопровождении двух представителей армейского комитета. Мы договорились встретиться у поезда. Путь до станции был опасным, поэтому я ехала в автомобиле лежа под сиденьем. На станции меня встретили два комитетчика и взяли под свою охрану. Из Петрограда я решила ехать домой, в деревню Тутальская близ Томска, куда мои родные перебрались во время войны.
Чуть больше суток понадобилось коменданту, чтобы обеспечить всех девушек необходимыми документами и деньгами. А потом начались проводы. Через каждые десять–пятнадцать минут расположение батальона покидали одна девушка за другой. Уходили в разных направлениях.
Мы стояли лагерем в лесу два дня, пока комендант не нашел возможности выбраться к нам из города. На коротком совещании мы попытались найти выход из создавшегося положения.
Было решено, что батальон исчерпал свои возможности и не остается ничего другого, как распустить его. Но возникал вопрос: каким образом? Комендант предложил такой вариант: он достанет платья для девушек и поможет им возвратиться домой. Читать далее