Привратница каждый день приходила убирать квартиру и готовить обед, но в другое время я оставалась одна и сидела, оплакивая отца и молясь за упокой его души. Мысли мои обращались к дому, мне хотелось снова вернуться к маме, к спокойной жизни в Покровском.
Я выходила из дому только по средам, когда мы ездили в Царское Село. Дворец оставался едва ли не единственным спокойным местом среди бурлящего Петрограда. Во дворце все шло, как обычно.
Денег, оставленных отцом мне на приданое, на месте не оказалось — после смерти отца в дом приходило столько народу, что невозможно было за всеми уследить. Деньги, положенные отцом на хранение в банк Дмитрия Рубинштейна, тоже пропали.
Отец знал, что смерть рядом. Недаром же он за три дня до смерти попросил Симановича помочь ему советом в деле устройства им денежного вклада на имя мое.
По прошествии времени, когда открывается непонятное и даже необъяснимое раньше, легко утверждать — и я знал, что будет непременно так. Но в отношении отца все и вправду сходилось. На его лице была печать смерти.
Я умоляла отца не ехать к Феликсу. Но отец отмахнулся от моих страхов: «Я ему нужен». Он шел на заклание.