Тяжко вообще живется здесь. Что голодаем и мерзнем — это бы пустяки. Все перенести легко, когда есть уверенность, что переносишь ради успеха того дела, которому служишь. А вот когда видишь, что во всем — что дальше, то хуже, — и не видишь хотя бы вдали малого луча света, трудно жить.
Мы снова тонем в безбрежном море слов, хотя все согласны, что договорились до конца, что прибавить к сказанному нечего.
На вопрос о будущем страны я только напомню русскую поговорку: «Всяк своему счастью сам кузнец».
Положение настоящего времени можно охарактеризовать так: мы чувствуем, что стоим на вулкане и ежеминутно ждем взрыва.
Плохо, что как ни нелепа, как ни мелочна всякая наша думская работа, хотя бы в направлении по всяческому провалу правительства, но от нее уклониться нельзя и почти все время приходится отдавать ей. А тут уже не остается ни свободы, ни спокойствия для роли наблюдателя, так как кадетская дисциплина да размен участников великих событий на мелочи повседневной партийной и личной борьбы способны выбить из колеи объективного отношения к происходящему самого уравновешенного человека.
Думе предоставлено вариться в собственном соку. С ней вежливы, к ней внимательны, ей уже не отказывают в объяснениях, и все-таки — это делают те самые лица, от работы с которыми она давно отказалась. Но на самое главное, на требование Думы об изменении системы внутреннего управления, ответ все тот же: одно молчание. Расчет сделан верно. Ведь не будет же в самом деле Дума сидеть сложа руки: упрек в неработоспособности не потерял еще своего устрашающего значения.
Внутри Думы в связи с отходом прогрессистов от блока нарастают явления, грозящие если не взорвать блок, то создать положение, при котором можно правительству не считаться с ним, что равносильно полному распаду блока. Всего хуже то, что операции в этом направлении проводятся вполне сознательно, а по приемам напоминают самые плохие времена земских собраний: интриги, личные счеты, сплетни, инсинуации и т. п. Теперь действительно приходится думать, что до истинной политической жизни мы еще не доросли.
Ждем с нетерпением результатов Московского съезда и готовимся реагировать на всякий его исход.
Ни за один день никто не может поручиться, что он пройдет без сюрпризов, в числе которых может оказаться и приглашение нам разъехаться. И я, и многие единомышленники против этого ровно ничего не имеем. Роспуск Думы, означающий, что правительство идет на борьбу со страной и намерено поддерживать существующий хаос, развязывает нам руки и, во всяком случае, будет лучше того бесплодного топтания на месте, на которое мы осуждены, сидя в Думе, бессильной что-либо сделать.
Подходит, по-видимому, решающий момент в споре между страной, которую, наконец-то, начала действительно представлять Дума, и держателями власти, которые, видя и признавая свое бессилие и неспособность устранить все прогрессирующее расстройство жизни страны, ни за что не хотят выпустить эту власть из своих рук. И понятно, что пока в их распоряжении будет физическая сила, эта власть останется за ними и разруха тыла, все усиливаясь, неизбежно будет переходить и на питаемый ею фронт.
Впечатление от выступления военного министра получилось громадное. Оценивая происшедшее, все сходятся в одном: что по собственной инициативе, даже желая себя отделить от остальных членов кабинета в характере деятельности, военный и морской министры никогда бы не решились выступить в Думе с такими заявлениями, существенной частью которых был призыв общества и Думы к продолжению совместной работы и безусловное отрицание возможности сепаратного мира. Категорический отказ большинства Думы, выраженный в декларации блока, от работы совместно с этим составом правительства и, напротив, обещание энергической борьбы с ним, вперед делал такой призыв при сохранении прежних условий бесцельным. Еще менее можно думать, что объяснения эти произошли с ведома и согласия Совета министров. Отсюда ясно, какие выводы следуют из всего, происшедшего сегодня. Читать далее