Типография уже была полна людьми, неизвестно как узнавшими, что здесь печатается сообщение о революции. Они брали пачки воззваний, выбегали на улицы и расклеивали воззвания на стенах, заборах и фонарных столбах. Читать далее
Осипенко писал на измазанном типографской краской столе первый приказ Временного революционного комитета по городу Ефремову. Никто этого комитета не образовывал. Никто не знал и не мог знать его состава потому, что состава этого не было. Приказ этот был импровизацией Осипенко: Читать далее
На рассвете в типографии появился усталый и бледный, но решительный Рачинский. К пальто его был приколот огромный красный бант. Он вошел и с грохотом бросил театральным жестом на стол жандармскую шашку и наган в кобуре. Оказалось, что железнодорожники разоружили станционного бородатого жандарма, и Рачинский, бывший при этом, принес оружие как первый трофей в революционный комитет.
По пустынной улице бежал навстречу нам человек. При слабом свете уличного фонаря я заметил, что он был без шапки, в одной косоворотке и босиком. В руке он держал сапожную колодку.
Человек бросился к нам.
— Милые! — закричал он и схватил меня за руку. — Слыхали? Нет царя! Осталась одна Россия.
Был тихий снежный вечер. В висячей лампе что-то тихонько жужжало. Я задержался после обеда у Рачинских, зачитался книгой Сергеева-Ценского «Печаль полей». Вдруг кто-то сильно застучал в окно. Все вздрогнули. По тому, как стучали, — быстро и тревожно — я понял: что-то случилось. В столовую ворвался Осипенко — в пальто и шапке, даже не сняв калош.
— В Петербурге революция! — крикнул он. — Правительство свергнуто!
Голос у него осекся, он упал на стул и заплакал навзрыд. Читать далее
Рачинский предложил столоваться у его матери и этим меня выручил, так как единственный в городе ресторан при гостинице был зловонной обжоркой.
Даже в разговорах о политике, о положении России Рачинский любил блеснуть сомнительными выражениями. По поводу деятельности РаспутинаДруг императорской семьи он сказал, что это «цинизм, доходящий до грации». Дурные стихи и плоские афоризмы просто лезли из него, как шерсть из линяющей кошки.