Генерал АлексеевНачальник штаба Верховного главнокомандующего, с 24 марта 1917 года - Верховный главнокомандующий — ценный начальник штаба и не более.
На базаре соберутся войска Ставки и будет какой-то митинг. Пришел командир этого полка генерал Цабель. Ему не хотелось быть на этом солдатском митинге. Он не знал, надо ли быть в погонах с вензелями государя, или их надо снять, как этого хотел генерал АлексеевНачальник штаба Верховного главнокомандующего, с 24 марта 1917 года - Верховный главнокомандующий. «Надо снять». И он стал снимать вензеля с пальто, но дело не ладилось, и генерал обратился к стоявшему здесь же старому преображенцу, курьеру Михайлову: «Михайлов, помоги мне, сними с погон вензеля». Читать далее
После утреннего чая, в начале 10-го часа, государь прошел своим обычным порядком в генерал-квартирмейстерскую часть (дом рядом с дворцом) для принятия доклада генерала АлексееваНачальник штаба Верховного главнокомандующего, с 24 марта 1917 года - Верховный главнокомандующий о положении на фронтах. Об этом последнем докладе его величеству мне сообщил генерал Клембовский, присутствовавший на нем вместе с генералом Лукомским по службе. Государь, как сказал, в начале 10-го часа пришел в генерал-квартирмейстерскую часть и занял свое обычное место за столом, где ежедневно происходили эти доклады. Спокойно, внимательно слушал государь Читать далее
Около 9 часов государь прибыл в Могилев. Поезд тихо подошел к «военной» длинной пустынной открытой платформе, к которой всегда прибывали царские поезда. Высокие электрические фонари ярко освещали небольшую группу лиц во главе с генералом АлексеевымНачальник штаба Верховного главнокомандующего, с 24 марта 1917 года - Верховный главнокомандующий, прибывших встретить его величество. Небольшой, с седыми усами, солдатской наружности, невзрачный генерал Алексеев вытянулся, отдал честь. К нему подошел его величество, протянул ему руку, поздоровался, что-то спросил его и затем сел в автомобиль с графом Фредериксом и отправился к себе по пустынным тихим улицам Могилева.
Никто из молодых солдат не был еще в полках, а только обучался, чтобы потом попасть в ряды того или другого гвардейского полка и получить дух, физиономию части и впитать ее традиции. Многие из солдат запасных батальонов не были даже приведены к присяге. Вот почему этот молодой контингент так называемых гвардейских солдат не мог быть стоек и, выйдя на усмирение беспорядков, зашатался, и затем начался бессмысленный и беспощадный солдатский бунт.
После обеда государь ушел к себе в кабинет и там беседовал сначала с генерал-адъютантом Ивановым, с генерал-адъютантом Алексеевым, потом с графом Фредериксм и генералом Воейковым. С генералом Алексеевым его величество говорил о том, что теперь, когда будет создаваться ответственное министерство, ему придется задержаться в Царском, так как новые условия организации правительства потребуют его пребывания в столице. Государь расстался с своим начальником штаба в полной уверенности, что генерал-адъютант Алексеев поведет дело так, как оно определено его величеством. Читать далее
К вечеру мы узнали, что получена еще вторая телеграмма от Родзянко, в которой он вновь настойчиво просит государя удовлетворить ходатайство об ответственном министерстве, при этом председатель Государственной думы указывает, что ответственное министерство необходимо во имя спасения родины и династии. Читать далее
К завтраку было много приглашенных: свита государя, великие князья, все иностранцы военных миссий. Его величество в защитной рубашке, в погонах одного из пехотных полков обошел всех, здороваясь и разговаривая с некоторыми из приглашенных. Государь был в обычном спокойном, приветливом настроении. Тихо спрашивали друг друга: «Какие вести из Петрограда?»; передавали, что только-что полученные телеграммы сообщили о волнениях в рабочих кварталах; но в общем высочайший завтрак прошел так же, как и всегда…