Нет, я ни к кому бы сейчас не стал спешить, побуждаемый любовью. Если я не так устал от чувств, как ты, все же я устал. И если бы все мои любви вдруг волею Бога превратились в сестер моих, любящих друг друга, а ко мне, не считаясь, устремили лишь сестрину любовь, я, вероятно, вздохнул бы с безмерным облегчением. Больше яда в любви, чем меда. Или нужно любить, как Дон Жуан. А этого последнего мне, в сердце, что-то давно уже не позволяет.
Россия, Россия! Много бурь она знала. Может быть вынесет и этот громкий смерч, этот ураган сумасшествия. Но вот, написав дважды это слово «Россия, я почувствовал что-то сырое, уродливое, тяжелое, безглазое. Да придет беспощадная кара на всех предателей!
Катя, родная, я получил сегодня твое первое письмо, адресованное в Тифлис, до востреб. Милая, я писал тебе вчера ночью. Я в спутанности дней. Июль весь — выступления. Все это дико и нелегко, но я должен дождаться последнего часа, а он может наступить каждый день. Катя, как это все долго. И насколько мне было бы легче и радостнее с тобой и НиникойНина Бальмонт, дочь Константина и Екатерины Бальмонт (1901 г.р.)., ты знаешь сама. Я верю, что сумею перевернуть всю свою жизнь. Но сейчас я прохожу дьявольский путь с волчьими ямами. И лишь не покидающая меня душевная моя сила держит меня в равновесии. И я печален, Катя моя. Тебя и Ниники мне очень недостает. Больше, чем ты знаешь. О, больно это! Катя, любовь моя, я тебя люблю всегда.
Катя, милая, я все собираюсь написать тебе большое письмо, но, в сущности, мне совсем нечего тебе написать. Я еще в жарком Тифлисе. Выступаю с усилием, и буду выступать еще. Меня зовет любовь. Собираюсь в Кутаиси, мечтаю о Море, о странствии в горах, об Урале, о Сибири, о Любви — и даже о Смерти. Но еще не помру. Обнимаю тебя, моя милая, родная, любимая.
Твой К.
Катя, родная, я получил вчера, в мой день, твое первое письмо с места. Это была для меня двойная радостная весть. Милая, я беспокоился о вас. Я рад, рад за тебя и Нинику. Как бы ни было там угрюмо, в этом звучащем черно-гремучем Тургояке, здесь, в жаркой пыльной Москве, с ее слоняющимися защитниками Отечества и торжеством глупых, гораздо хуже. Впрочем, я, предчувствующий, как я буду уезжать послезавтра, был бы доволен провести в тихом нашем дома, где сейчас цветет сирень. Катя, Катя моя, труден мой путь и странно тяготен мой крест. Читать далее
Катя, родная, здравствуй! В этих местах, недалеко отсюда, наша озаренная сказка, наша любовь благословенная, странница золотая. Милая, целую тебя. И вспоминаю, как ты меня отругала весенней цветущей. Читать далее
Катя, родная, С Новым Годом!
Обнимаю тебя. Отдыхай. Целую НиникуНина Бальмонт — дочь поэта..
твой К.
Катя, родная моя, шлю тебе два слова, в воздухе отъезда. Через 3 дня чаю тебя увидеть. Несмотря на суматошные обстоятельства, я неразлучен с Руставели, и мне осталось доперевести лишь три песни. Кончать буду все уже в Москве.
Милая, желаю тебе на день твой — снова спокойствие сердца и поменьше человеческих лиц. До пятницы, Катя. Целую тебя.
Катя, милая, я добрался благополучно и нашел все в полдень на линии demenagement — как ты знаешь, лучше чем кто-либо, его линия весьма колючая и зубастая. Однако, думаю, что мое переселение произойдет без осложнений. Я отдохнул за неделю в Москве. Мне было там очень хорошо. Приехал бодрый и вчера перевел целую песню Руставели. Целую тебя, через неделю будем вместе. Твой К.
Катя, родная моя, спасибо тебе за письмо. Я все-все время в волне работы. Теперь мне нужно может дней десять для окончания поэмы Руставели. К твоему дню окончу все. Радуюсь свиданию очень, очень. Значит, до скорой встречи. Обнимаю тебя. Милая, до свидания.