Милая Танечка, в этих двух пакетах мои старые статьи (полный набор). Могут они пока полежать у тебя? Я возьму их, как только обоснуюсь основательно на новой квартире. Не знаю, как бы выразить тебе благодарность за приют! Больно одно, что мое присутствие доставило тебе не легкие, светлые, а печальные переживания. Целую тебя нежно и от всего сердца говорю тебе — спасибо за приют!
Твоя Шура
Дорогая, шлю привет свой тебе и дорогому Николаю Борисовичу. Как доехали? Не очень ли устали? Думаю, что в Москве вы оба отдохнете нервами, что там меньше ощущается еще хаотическая новая Россия. Мы ведем в твоем уютном гнездышке совсем «американский» образ жизни: спешим, мы телефонируем, нам телефонируют. Ужасно хорошо у тебя! Читать далее
Об амнистии политэмигрантам и о возможности вернуться в Россию сообщила мне также телеграммой и Татьяна Щепкина-КуперникПисательница, драматург, поэтесса, переводчица, пригласив меня остановиться у нее. Дождавшись письма от ЛенинаЛидер партии большевиков, я намеревалась немедленно выехать в Петроград, но вспомнила, что я навсегда выслана из Швеции и, следовательно, надо получить разрешение шведского правительства о транзите через Швецию в Россию.
Сегодня я уже еду в Россию.
Отличительное свойство чеховских персонажей — их необыкновенная синтетичность. Почти каждый из них — синтез, и некоторые в этом смысле доходят до гениальности. Но почти все чеховские герои каждому из нас, людей той эпохи, когда писались его пьесы, встречались в жизни. А в первое время после революции мы часто задавали себе вопросы, что теперь делают — не «делали бы», а именно делают — Ирина, Маша, Ольга, Андрей… Так они у нас неотъемлемо связались с русской действительностью нашего времени. Так живы для нас и сейчас Гаев, Петя, Раневская, с ее «столиком, шкафиком», с ее легкими слезами, с ее легкодумностью.
Всегда, я переживаю большое яркое и глубоко эстетическое впечатление, я тоскую по тебе, Танечка, милая, любимая! Танечка-сестричка, тоскую по твоей солнечной улыбке, по твоим милым глазам! На днях слушала симфонический концерт — вечер Грига в здешнем National-theatret`e — и мысли летели к тебе. Вчера в зале университета с его панно работы моего любимого МункаХудожник (норвежский художник). В Норвегии всегда дышишь атмосферой эстетики, художества, красоты. И это такой отдых после деловой, почвенной Америки! И все-таки — я и Америку полюбила. Узнала ближе и полюбила. Читать далее
Сестричка дорогая, Танюся милая! Как видишь, снова качаюсь среди волн морских. Америка — позади. Кругом только серый, туманный, мрачно притаившийся океан. Впереди — снежная Норвегия. Но в Америке остался мой Хохля, МишулькаМихаил Коллонтай — сын Александры Коллонтай. мой и, значит, кусочек души, мыслей и тревог за него… По целому ряду соображений ехать надо было — соображения финансовые. Но уезжать было трудно. Начала вживаться в американскую жизнь, улавливать в ней то, что скрыто от глаз поверхностного путешественника. Полюбила ее литературу, ее несравнимые библиотеки и ее женщин. У нас еще таких нет. Это женщины-созидательницы, деятельницы, оставляющие после себя живой и деятельный след. Последние два месяца все больше и больше ощущала своеобразие американской интеллигенции, и этот слой мне удивительно по душе. Повторяю, особенно женщины. Мужчины площе, почвеннее и грубее.
Последней пьесой, написанной Чеховым для Художественного театра, был «Вишневый сад». Чехову казалось, что он написал «веселую пьесу». Он написал, как всегда, кусок жизни, в котором было и веселое, было и глубоко печальное, а кроме того, было пророчески звучащее, бодрое, обещающее настроение. Читать далее