Это был спектакль-бенефис Юрьева, и он должен был получить звание заслуженного артиста. Ему было бы приятно получить какой-то привет от вдовствующей императрицы Марии ФедоровныВдова императора Александра III, мать императора Николая II, которая всегда была с нами очень мила. И вот приблизительно за неделю до его юбилея шла какая-то пьеса. Я вижу, налево в ложе сидит Игорь Константинович, сын великого князя Константина Константиновича, очень милый мальчик. Я, закрывшись муфтой, говорю: – Ваше Высочество, зайдите за кулисы, пожалуйста, мне очень нужно вас видеть. Читать далее
Я одеваюсь: черное атласное старинное платье, черное домино и маска, браслет на руке… Браслет, из-за которого погибла несчастная Нина. Шлейф, черный бархат которого полтора года вышивали розами и золотом в швейных мастерских императорских театров… Тихо дрожит на моей голове убор из розовых страусовых перьев… Быстро идет спектакль, мелькают бесчисленные интерьеры… Я мечусь, отравленная, по сцене, и мне кажется, что я действительно умираю. Прозвучало проклятье. Нина умерла… Или это я умерла – не знаю… Пол звуки заключительных аккордов тихо опускается черный прозрачный флеровый занавес с незабываемым венком белых роз, созданных гением Головина… Я стою в кулисе и дрожу от ужаса перед чем-то грозным, неизбежным, что вот-вот сейчас произойдет… В смертельном ужасе, захлебываясь криком, я бегу со сцены, задевая кулисы, наталкиваясь на рабочих… Я на улице… Бегу по Невскому… Крики, выстрелы… Кто-то упал и задергался в судорогах… Революция… Опять залп, и я падаю лицом вниз на скользкую мостовую.