Нужно гримироваться не так, чтобы нельзя было узнать, а именно так, чтобы можно было узнать.
Когда пришла Октябрьская революция, ВахтанговАктер, театральный режиссер, руководитель Студенческой драматической студии очень быстро воспринял, понял. Правда, потом у него был рецидив, то он уходил в мысль о религиозном театре, о театре мистериальном, но это было другого порядка. Он мечтал о театре, который должен перестраивать человеческое сознание, об искусстве, которое должно перерождать человека, а не об искусстве, которое может его развлечь. Он считал это миссией театра.
Искусство не должно быть оторвано от народа. Или с народом, или против народа, но не вне его. Театр не для народа. Театр с народом. Читать далее
Все, что выдумано сознательно, не носит признаков огня. Все, что сотворено в бессознании и формируется бессознательно, сопровождается выделением этой энергии, которая, главным образом, и заражает.
Кто сознательно дает пищу бессознанию и бессознательно выявляет результат работы бессознания — тот талант!
Кто бессознательно воспринимает пищу бессознанию и бессознательно выявляет — тот гений.
Учительница арифметики предлагает Сереже:
— Сочини какую-нибудь задачу.
— Один купец купил дом за 500 руб.
— Ой, Сережа, как дешево.
— Это было до войны.
Весь день не работает телефон. Мы отрезаны совершенно, ничего не знаем. Стрельба идет беспрерывно. Судя по группам, которые в переулке у квартиры Брусилова, — в нашей стороне это состояние поддерживают «большевики».
СережаСергей Вахтангов (род. в 1907) — сын Евгения Вахтангова. сегодня (на 4-й день безвыходного сидения благодаря стрельбе), лежа на полу одетым (так ему нравится), мечтательно протянул:
— А когда я вырасту, я, наверно, буду уже немецким подданным.
Старик, смакуя, читает карту кушаний через лупу. Аккуратно прочтя, долго смотрит в пространство, весь внутри сосредоточенный. Наконец кратко и четко произносит: «Так!».
Рассказывали, как Лев Толстой, если ему нужно было собрать материал, скажем, о вьюге, задавал каждому собеседнику, незаметно для него, вопрос:
— Ну, а вьюгу вы испытали?
Сегодня в пол-одиннадцатого ночи погасло электричество. В 3 часа ночи свет опять дан.
У нас, на Остоженке, у Мансуровского переулка, пальба идет весь день почти непрерывно. Выстрелы ружейные, револьверные и пушечные. Два дня уже не выходим на улицу. Хлеба сегодня не доставили. Кормимся тем, что есть. На ночь забиваем окна, чтоб не проникал свет. Газеты не выходят. В чем дело и кто в кого стреляет — не знаем. Телефон от нас не действует. Кто звонит к нам — тоже ничего не знает. Кто побеждает — «большевики» или правительственные войска — второй день неизвестно. Трамваи остановлены. Вода и свет есть. Когда это кончится?
Читаю пьесы для работы в «Габиме».
Прочел Менделе-Мойхер-Сфорима (Абрамович). «В долине плача», две книги. Очень хороша первая половина первой книги. Совсем по-гоголевски. Читать далее
Солдат говорит соседке:
— Вот у нас в деревне помещица была. Дура. Взяли мы у нее все. Приходим, а она все лучше нас живет. Отобрали и это. А она все лучше нас живет. Мы ее и убили.
— Почему ж убили?
— Да так, дура она.
Если б в мире не было искусства, то едва ли стоило бы жить. Но искусство — результат созерцания природы. Если природа не зарождает желания жить — значит, такой человек никогда не узнает наслаждения искусством.
Соды не пью. Мяса не ем. Курю мало. Поправляюсь тоже мало.
Я люблю театр во всех видах, но больше всего меня влекут моменты не бытовые (их я тоже люблю, если есть в них юмор или юмористический трагизм), а моменты, где особенно жив дух человеческий.
Был в Москве. В Студии гонят декорации «Двенадцатой ночи». Константин СергеевичДиректор Московского Художественного театра, режиссер, актер накрутил такого, что страшно. Будет красиво и импозантно, но никчемно и дорого. Уже обошлось шесть тысяч. Это с принципами простоты! «Ничего лишнего, чтобы публика никогда не требовала у Вас постановок дорогих и эффектных…» Странный человек Константин Сергеевич! Кому нужна эта внешность — я никак понять не могу. Играть в этой обстановке будет трудно. Я верю, что спектакль будет внешне очень интересный, успех будет, но шага во внутреннем смысле эта постановка не сделает. И «система» не выиграет. И лицо Студии затемнится. Не изменится, а затемнится.