Друзья! Слабеет в сердце свет, А к Петербургу рифмы нет.
Устали мы. И я хочу покоя,
Как Лермонтов, — чтоб небо голубое
Тянулось надо мной, и дрозд бы пел,
Зеленый дуб склонялся и шумел.
Читать далее
О, сердце, не бейся, не пой,
Опять эти ночи со мной,
И снова в пустое окно
Смотрю я, — и мне все равно.
Читать далее
Воробьевы горы
Звенит гармоника. Летят качели.
«Не шей мне, матерь, красный сарафан».
Я не хочу вина. И так я пьян.
Я песню слушаю под тенью ели.
Читать далее
В петербургском «Привале комедиантов», на Марсовом поле. Бунин стоял у стены, против входной двери, рассеянно и хмуро глядя по сторонам, всем своим видом показывая, что ничто ему тут не по душе. Да и могло ли быть иначе? «Привал комедиантов» был последним прибежищем русского модернизма, возникшего в конце прошлого столетия, модернизма, Бунину чуждого и даже враждебного. Читать далее
Над цветаевским циклом петербургские поэты «ахнули» — над прелестью, над неожиданностью её Москвы. Книжка журнала, только что появившаяся, ходила по рукам, и я до сих пор вижу Анну АхматовуПоэтесса-акмеистка, с несколько удивленным одобрением читающую вполголоса: «Зори ранние на Ваганькове».
Многоуважаемый Аким Львович! Если только у Вас не прошла охота посетить наш скромный «ЦехВторой «Цех поэтов» — поэтическое объединение в 1916-1917 годах под руководством Иванова и Адамовича, сконцентрированное на акмеизме.», приходите в пятницу к АдамовичуПоэт, литературный критик на Верейскую, 4, в 8 ч. в. Все Вам будут очень рады.