Проснулся в восемь — тихо. Показалось, все кончилось. Но через минуту, очень близко — удар из орудия. Минут через десять снова. Потом щелканье кнута — выстрел. И так пошло на весь день. Иногда с час нет орудийных ударов, потом следуют чуть не каждую минуту — раз пять, десять. У Юлия тоже.
ГорькийПисатель, издатель, оказывается, уже давно (должно быть, с неделю) в Москве. Юлий мне сказал позавчера, что его видели в «Летучей мыши», — я не поверил. Вчера Вера говорила с Катериной ПавловнойДепутат Московской городской думы, по телефону. Катерина Павловна — «обе стороны ждут подкреплений». Затем сказала, что Алексей Максимович у нее, что если я хочу с ним поговорить и т.д. Но мне он так мерзок, что я не хочу. Читать далее
Какого чорта в ступе натворило правительство с этим въездом в Москву! Ну, правительство! «Они сидят, пьянствуют там, кожа их одуйся!» — сказала одна баба. А солдат прибавил: «Главная беда — этот сраный жид Керенский!»
Вчера долго не мог заснуть — ужасная мысль о Юлии, о Маше, о себе — останусь один в мире, если Юлий не выздоровеет, и кажется: если даже будет успех, сделаю что-нибудь — для кого, если Юлия не будет! Заснул почти в два. Читать далее
Дела общественные, политические совсем раздавили мою душу.
Составили определенье,
Послали Лидову решенье:
Я, Юлий Бунин,
Розенберг, Довольно, не люблю парерг!
Отныне я, незримый критик,
От всяких откажусь политик!