С раннего утра, пока обыватель еще мирно спал, на главных улицах Петрограда заняли свои посты верные часовые Советской власти — отряды моряков. Им дан был строгий приказ: следить за порядком в городе… Начальники отрядов — все боевые, испытанные еще в июле и октябре товарищи. Железняк со своим отрядом торжественно выступает охранять Таврический дворец — Учредительное собрание. Моряк-анархист, он искренне возмущался еще на II съезде Балтфлота тем, что его кандидатуру предложили выставить кандидатом в Учредительное собрание. Теперь, гордо выступая с отрядом, он с лукавой улыбкой заявляет: «Почетное место займу».
Ну, как? Все спокойно в городе? Демонстрантов много? Куда направляются? Есть сведения, будто направляются прямо к Таврическому?
Демонстрация носила своеобразный обывательский характер, но по городу ходили усиленно распространяемые слухи о готовящемся вооруженном восстании. Большевики готовились к отпору. Учредительное собрание должно было собраться в Таврическом дворце. Организован был военный штаб, в котором участвовали СвердловРеволюционер, Подвойский, Прошьян, Урицкий, Бонч-БруевичРедактор в газете «Правда», специалист по русским религиозным сектам и др. Город и Смольнинский район были разбиты по участкам, за охрану взялись рабочие. Для охраны порядка в самом Таврическом дворце, возле него и в примыкающих кварталах вызвана была команда с крейсера «Аврора» и две роты с броненосца «Республика». Вооруженного восстания, которое готовил «Союз защиты Учредительного собрания», не вышло, была обывательская демонстрация под лозунгом «Вся власть Учредительному собранию», которая на углу Невского и Литейного столкнулась с нашей рабочей демонстрацией, шедшей под лозунгом «Да здравствует Советская власть». Произошло вооруженное столкновение, быстро ликвидированное. Читать далее
Около часа ночи большевики покидают Учредительное собрание. Левые эсеры еще остаются. В одной из отдаленных от зала заседания комнат Таврического дворца находятся товарищ ЛенинЛидер партии большевиков и несколько других товарищей. Относительно Учредительного собрания принято решение: на следующий день никого из членов учредилки в Таврический дворец не пропускать и тем самым считать Учредительное собрание распущенным.
Накануне открытия учредилки прибывает в Петроград отряд моряков, спаянный и дисциплинированный. Как и в Октябрьские дни, флот пришел защитить Советскую власть. Защитить от кого? — От демонстрантов-обывателей и мягкотелой интеллигенции. А может быть, вдохновители учредилки выступят «грудью на защиту обреченного на смерть детища?
Послали комиссию в лавру. А уже комиссию не пускают. Заперлись монахи, засели в монастыре, как за крепостной стеной. Что тут делать? И решили наши горячие головы из госпризрения: давай лавру силой занимать! О том, чтобы «согласовывать» да «связать», не подумали. Не отдавали себе отчета, что действие вразброд — каждый на свою голову — вредит общему плану, вносит дезорганизацию и в без того несобранный еще государственный организм, подрывает Советскую государственную власть.
Порешили занять силой и позвонили в Наркомат по морским делам, к тов. Дыбенкоматрос, большевик. Читать далее
Навстречу быстрой походкой приближается дежурный по комендатуре:
— Здесь в Гатчине остались великие князья. Как с ними быть? Около их дома выставлен караул, чтобы никто самовольно туда не заходил.
— Кто из князей?
— Точно не знаю, но, кажется, Кирилл ВладимировичВнук императора Александра II, третий в очереди на российский престол и его жена.
— Едем к ним, чтобы под охраной отправить в Смольный.
У входа небольшого домика стоят часовые. Это они, вооруженные рабочие, охраняют бывших князей и не думают им мстить. Часовые, проверив пропуск, впускают в дом. Входим в гостиную. Навстречу нам из-за портьеры выходит высокий, худощавый, несколько сгорбленный мужчина; на лице — волнение; его жена, с красивыми, умными глазами, внимательно рассматривает вошедших.
Читать далее
Как был взят штаб Керенскогопремьер-министр
Тов. матрос Дыбенкоматрос, большевик, член Военно-революционного комитета, приехал с делегацией от Петроградского гарнизона и некоторых делегатов с фронта в Гатчину для переговоров с казаками Керенского. Дыбенко прибыл в Гатчину к казакам один и заявил: «Я пришел к вам, и вы можете снять с меня голову». Далее Дыбенко разъяснил казакам, зачем он приехал. Казаки заявили, что они обманным образом были вовлечены Керенским в гражданскую войну, и согласились сложить оружие и выдать Керенского. Выяснилось, что у Керенского осталось всего 700 человек, но и они дезорганизованы. Был созван комитет казаков, на котором офицеры заявили, что они не пойдут более за авантюристом Керенским. Генерал Краснов сказал, что он презирает Керенского.
Читать далее
В час ночи в санитарном автомобиле, по грязной дороге, без освещения, пробираемся, к Гатчине. По пути ехавшие со мной офицер и два казака заявили, что они против гражданской войны, что их ввели в заблуждение, рассказывая о жестокостях и зверствах большевиков. После переговоров с казачьим офицером пропускают, удивленно посматривая, почему вместе с казаками едут матросы. Около 3 часов ночи подъезжаем к Гатчинскому дворцу. Прилегающая площадь слабо освещена. Автомобиль останавливается у ворот дворца. Выхожу из автомобиля.
Навстречу выходит дежурный офицер и, обращаясь ко мне, спрашивает:
— Вы кто? Читать далее
Мне предъявили контртребование — подписать договор, в котором казаки отказываются от вооруженной борьбы с нами, но с тем, чтобы их пропустили на Дон и Кубань с оружием в руках.
Нужно, с одной стороны, выиграть время до подхода отряда моряков, чтобы Гатчину захватить врасплох, с другой — без промедления, до прибытия ударников, арестовать Керенского. Одинаково старался выиграть время, очевидно, и Краснов до подхода ударников. Для достижения своей цели я решаюсь подписать договор.
Читать далее
Оставался еще генерал КрасновКазачий генерал, надо было и его арестовать. В 6 часов вечера вместе с командиром Финляндского полка мы вошли в кабинет Краснова. При нашем появлении высокий, седеющий, красивый, со строгим и спокойным выражением глаз, генерал Краснов поднялся нам навстречу.
— Генерал Краснов, именем Совета Народных Комиссаров вы и ваш адъютант арестованы.
Краснов:
— Вы меня расстреляете? Читать далее
В 9 часов войска Керенского возобновили обстрел Пулкова. После артиллерийской подготовки казаки перешли в наступление, пытаясь в конном строю атаковать защитников Пулкова. Первая атака казаков была отражена ружейным и пулеметным огнем. На месте боя осталось несколько убитых и раненых казаков. Читать далее
Выйдя из кабинета Подвойского, встречаю в соседней комнате Владимира Ильича.
Увидев меня, спрашивает:
— Ну, что, как дела на фронте?
Читать далее
Рано утром поезд останавливается у Финляндского вокзала. Вокзал охраняется красногвардейцами и моряками. Мои попытки найти извозчика оказались тщетными. Прилегающие к Финляндскому вокзалу улицы пустынны. После долгих усилий наконец дозвонился по телефону в Центрофлот. Через полчаса в автомобиле еду в Смольный. На улицах встречаются отдельные группы вооруженных рабочих, солдат. У Смольного дежурят броневики, самокатчики, красногвардейцы, солдаты. У входа в Смольный часовые требуют пропуск. После долгих переговоров удается проникнуть в Смольный. По лестницам огромнейшего здания взад и вперед снует масса народа, идущих группами, о чем-то громко разговаривающих, спорящих, жестикулирующих. С трудом разыскиваю комнату, где помещается товарищ Подвойский. Захожу к нему. Читать далее
С большим трудом находим автомобиль. При посадке в автомобиль двое в штатском назойливо настаивают взять их с собой. По виду оба журналисты. Как впоследствии оказалось, один из них был Джон РидЖурналист. Другому, бывшему с Джоном Ридом, Антонов-Овсеенкочлен Военно-революционного комитета также разрешил ехать вместе.
Только когда я сел в автомобиль, проведенные бессонные ночи, их нервная напряженная обстановка и усталость дали себя чувствовать. Наряду с усталостью давал себя чувствовать и голод. С момента отъезда из Гельсингфорса до 15 часов следующего дня во рту не было даже капли воды. Обращаюсь с просьбой к Антонову-Овсеенко — по дороге остановить автомобиль и купить что-либо поесть. К сожалению, ни у него, ни у меня не оказалось денег. Ехавший с нами незнакомец оказал услугу. Он оказался богаче нас и за свой счет купил колбасы и хлеба.