Все утро наклеивали Сережины карикатуры и сочиняли к ним стишки. Потом я сажала лук, Сережа спал. Когда пришла газета и Сережа ее прочел, он стал в таком ужасном настроении, что я тоже разнервничалась и поплакала.
С утра хозяйственные заботы, несмотря на то, что дежурная не я, а Римма Никитична, моем и убираем шкапы для провизии, которую вскоре привозят, и я укладываю по местам всю эту массу муки, крупы, кореньев и так далее. Мою волосы дождевой водой — наслаждение. После обеда (читаем рецензию) идем смотреть на наш горный ручей, который благодаря таянью снегов превратился в огромный водопад. Старые французские пейзажи. Придя домой, клеим Сережины летние рисунки, которые он таки вырвал из своей тетрадки. После обеда Сережа поднял разговор об эмиграции. Потом успокоился немного. Ждем Сорина к Новому году.
Завтра начнем обучаться английскому языку.
Вернисаж. Днем идем в Алупку к зубному врачу, потом гуляем в парке. Сережа мне показывает свои детские воспоминания. Рыбачий павильон. На обратном пути восхищаемся Крымом (я одета легко, под кн. Федора). Мечтаем, если Сережа продаст, купить десятину. Приходим, разговор по телефону с СоринымСавелий Сорин — художник-портретист.. Продано на четыре с половиной тысячи — ура!
Утром Сережа радостным тоном заставляет меня встать и подойти к окну: все в снегу. Мы едем, едем обязательно в Мисхор, в Томсон Холь! Быстро все укладываем. Заходим на выставку (ПалладаПаллада Олимповна — поэтесса, хозяйка литературного салона, светская львица Серебряного века. с кокаинистыми глазами рассказывает о ФеликсеЕдинственный наследник богатейшей семьи Юсуповых, муж троюродной сестры Николая II, организатор убийства Распутина). Я закупаю пряники и угощение. Сережа идет за извозчиком. Трогательное прощание с Н. Ник. Мы садимся. Незабываемая поездка! Солнце, море, снег, боскеты в снегах, горы в вуалях, точно балетные декорации, море шумит, снег блестит, вначале попадаются навстречу сани с веселыми людьми, потом — никого. Читать далее
Мне снилось в связи со вчерашними разговорами, что Сорин стал парикмахером. Сережа ходил за газетой и за своими окантованными картинками. Вернувшись, сказал: «В Ялте господство большевиков», — и сев на стул в наполеоновскую позу, стал мне разъяснять все положение России, Крыма и так далее. Сережа уходит на выставку, я прихожу вслед через час. Там уже висят картины Браиловского, и они должны быть на выставке в четыре часа. Относительно БакстаХудожник ужаснейшее разочарование. Читать далее
Мы так взбудоражены КоровинымКонстантин Коровин — художник., особенно Сережа, что с утра он идет к нему, чтобы переговорить серьезно. Пока одеваемся, говорим о событиях. Сережа подробно рассказывает, что говорил Коровин. «Ведь он прав! Ведь это говорит человек с большим зрением, большой декоратор». Расстаемся у гостиницы «Франция», куда Сережа идет к Коровину, а я иду домой, где шью, стираю, глажу. К пяти часам Сережа возвращается, взволнованный всеми разговорами. Коровин не может ехать сию минуту, он должен ликвидировать дела. Эти три дня какие-то решающие!
Рядом с Лениным заседает Вырубова! Монархия неминуема. Но что хуже всего — это отделение юга от севера. Боятся здесь десанта. Все так страшно! Сережа ложится отдыхать.
День знаменательный! Днем я Сереже читаю Диккенса, а он пишет «Комедиантов», заканчивает к выставке. После обеда он ложится отдохнуть. (Разговор о русской женщине. Сережа ее не признает. Я говорю, что люблю «восточность» в русских людях.) В шесть часов приходят Паллада и Сорин, пьем чай, едим колбасу и халву. Паллада презабавно рассказывает. Может быть, они переедут тоже в Мисхор. Сорин сообщает, что Коровин в Ялте. Сережа хочет пойти к нему. Я с Палладой в синематограф. Потом встреча в кафе с Коровиным, Сориным… Изумительно интересно говорят. Сережа взволнован, у него щеки горят. «Я тебе потом подробно расскажу». Об отъезде в Америку.
Когда утром Сережа вернулся после обычной покупки газеты, он сообщил: «В городе все спокойно, — пауза, — но приехал капитан С.». Что делать? Неужели большевики начнут исполнять свои угрозы? Не уехать ли нам действительно из Ялты, хотя бы на три дня. А затем, может быть, и совсем, уж очень она нервна, Ялта. Пошли сначала менять деньги. На набережной все слегка взволнованы. Когда искали лавку с медом, услышали фразу: «Сегодня будет резня — вот уже и миноносец пришел». Стали с Сережей решать — ехать или нет в Мисхор к Браиловским — из карт вытащила Пиковую даму, а из Кузмина вновь попалось четверостишие, как и в прошлый раз, когда я всем гадала: Читать далее
Сережа отправился с Палладой и, оказывается, прогулял с ней все два часа, разговор был о половой жизни вообще и в частности. Утром она гадала Сереже. Я верю ей, но не хочу верить относительно Сережиной жизни, хотя линии могут измениться. Завтра должны приехать большевики в Ялту. Я довольно спокойна, не верю. Барон меня проводил, были уже сумерки, навстречу, около церкви, мне навстречу бежал Сережа, взволнованный моим долгим отсутствием.
Феликс ЮсуповЕдинственный наследник богатейшей семьи Юсуповых, муж троюродной сестры Николая II, организатор убийства Распутина строит себе коттедж в татарском стиле (!), и ему хочется расписать некоторые комнаты. Если Сережа и он сговорятся, то и Дерюжинскому будет работа. Дерюжинский уже говорил князю о Сереже, и если князь увидит Сережино «Седьмое небо», то, наверное, придет в восторг и так далее. Было решено, что Дерюжинский позвонит немедленно к Юсупову, и тот приедет к нам. Так и сделали. В пять часов явились Дерюжинский с Юсуповым. Сел на кровать, чем показал свою воспитанность. Был мил черезвычайно. Уехал, не решив ничего.
Утром Сережа выходил менять книги в библиотеке, встретил Биленки. С ним гулял и говорил об искусстве. Сережа любит поговорить об искусстве с художниками. Я не выходила. Сережа работал над «Волшебным кругом», скорей, «Комедиантами». Я читала Ведекинда «Весенние побеги». Было хорошо. Рано легли спать.
Среда. До обеда гуляли, и Сережа мне объяснял появление на свет масонов и значение евреев в теперешних событиях. После обеда Сережа рассказывал об искусстве, о том, какие фантастические портреты и картины он должен писать. Сделал набросок «Волшебного круга». Я читала Стивенсона. Когда Элиот принес газету, все настроение пропало — какие ужасы творятся.
Вторник. По случаю Учредительного собрания все закрыто, все в флагах. Сережа ходил два раза за газетами. Пришел в отчаяние. Предлагал стреляться, я ответила, что верю в то, что сильные духом победят, и что нужно лишь терпение. Сережа немного успокоился, написал портретик с меня в шубке и чалме.
Понедельник. Вчера вечером мы спаслись бегством в Петроградскую гостиницу от большой компании пьяных матросов, которые пришли в наш флигель в гости к трем публичным девкам, одна из них — наша приходящая кухарка. Хозяин дома пришел предупредить нас о возможном с их стороны скандале и уговорился с нами относительно сигналов и так далее. Мы предпочли провести ночь в гостинице. С нами пошли Элиоты. Сорин, который вскоре пришел, нам устроил большую комнату. Мы там все вчетвером, не раздеваясь, спали, говорили до часу ночи, к счастью, о посторонних вещах и, таким образом, успокоились. Читать далее
Сорин говорит, что на княгиню Ольгу Орлову мы произвели хорошее впечатление, про Сережу она сказала: «У него такое хорошее лицо, почему он так плохо одевается», а про меня: «Какая у него интересная жена, где он ее раздобыл?»