В 1917 году мы организовали профессиональный союз; он состоял из трех федераций: Молодая федерация, Центральная федерация, Старшая федерация. В жизни их звали иначе: Левая, Центр, Правая… В Молодой были левые художники — футуристы, кубисты супрематисты, беспредметники. В Центральной художники — «Мира искусства», «Союза русских художников», «Бубного валета», «Ослиного хвоста» и др. В Старшей художники — «Союз русских художников», передвижники и др. Председателем Молодой федерации был ТатлинХудожник, секретарем — я. Председателем Центральной — Нивинский, секретарем — Келер. Председателем Старшей был Богатов, секретарем — Евреинов.
Работая последнее время исключительно над построением форм и системой их конструкции, я стал в плоскость вводить линию как новый элемент построения.
Сколько надежд, сколько начинаний крайне интересных, новых возможностей было в инициативной коллегии, как-то: Дом современного искусства из крайних новаторов, открытие новых музеев, пролетарские театры, лекции по искусству, издательство книг, мастерские, живопись. Я призывал к созданию свободной ассоциации угнетенных художников, и все это рухнуло, бессмысленно погребено какими-то тупыми плоскими людьми… И снова я сижу у себя в конуре и думаю: это было во сне… То было, начнем снова творить, снова начинать, не зная устали…
Перед самой Октябрьской революцией мы нанялись с ТатлинымХудожник работать исполнителями в кафе «Питтореск» на Кузнецком мосту. Хозяином этого «Питтореска» был капиталист Филиппов. Филиппов — это почти все булочные в Москве. Он, по-видимому, решил сделать оригинальные кафе, поручив художнику Якулову оформление. В общем, я не знаю, как там было дело, но Якулов пригласил работать меня и Татлина. Работали так: я разрабатывал эскизы для художников и большие рабочие детали по черновым карандашным наброскам Якулова. Якулов, получая много денег и живя в «Люксе», сильно пил, и делать хорошие эскизы было ему некогда. Читать далее
Есть два рода изобретателей, одни берут самовар и приделывают к нему два крана, берут аэроплан и изобретают моноплан. Но есть и другие, которые ничего не берут и творят аэроплан, телеграф, открывают электричество, находят радий…
Есть творцы-художники, которые изобретают новые возможности…
Анти, сколько безысходной тоски, сколько боли в твоих последних письмах. И жизнь кажется мне похожей на длинный, длинный узкий, темный коридор, по которому надо идти ощупью мимо тысячи запертых дверей и искать, искать открытую дверь, где можно будет отдохнуть с тобой от всех ужасов… Миллионы способов придумывает злой рок, чтобы найти хоть одно отверстие в нашем сердце и уничтожить нашу любовь… Ты посмотри, не больше ли в нашей любви печальных часов, не преувеличили ли они силу любви нашей! Читать далее
Александр Михайлович! Не застал. Заходил для того, чтобы известить и пойти с Вами на экстренное собрание Совета нашей Федерации в клуб, состоявшееся сегодня в час дня.
Татлин.
Пришел однажды В. Е. вечером ко мне и с таинственным видом стал рассказывать, что приезжали в Москву И. Пуни, Альтман и Штеренберг, который является комиссаром искусств. Его назначили московским комиссаром Отдела искусств, и я должен пойти к нему. Вскоре и я был в Отделе ИЗО пом. зава подотделом художественной промышленности, а заведующим была Розанова. Читать далее
Сняли на месяц пустующий магазин на Петровке, дом 17, и стали развешивать вещи. Магазин состоял из двух помещений: одно большое, а другое, в глубине, маленькое. В первом повесили контррельефы Татлина, Попову, Экстер, Удальцову, Бруни, Клюна и Малевича. В дальнем углу Васильеву, меня, Пестель и позже прибавили молодого Юстицкого. Началось мое первое выступление в Москве. Читать далее
У нас организована выставочная группа, в которую входят художники: Татлин, Попова, УдальцоваХудожница-авангардистка, ЭкстерХудожница-авангардистка, сценограф, Пестель, Клюн, Бруни, МалевичХудожник и, значит, РодченкоХудожник. Деньги на выставку все внесли, но так как у вас их, наверное, нет, то вы будете своим трудом отрабатывать, как и я. Я являюсь организатором и устроителем, а вы — моим помощником, и к тому же будете продавать билеты... согласны?
Видела РодченкоХудожник сегодня, вот по-настоящему с кем я могу работать.
В 1916 году в Москве я участвовал в футуристической выставке, называемой «Магазин», на Петровке.
В то время я ходил зимой и летом в ободранном осеннем пальто, жил в комнате за печкой кухни, отгороженной фанерой, голодал, и последние деньги, которые удавалось заработать, шли на краски.
Эта нужда настолько была сильна, что она мне и теперь часто снится, как тяжелый рефлекс прошлого. Читать далее
Милая Варя! Я сижу и работаю, ибо мы задержаны у Белгорода. Сколько простоим — неизвестно, и что будет в Харькове — тоже. Я рисую красным и черным, ибо больше ничего нет. Очень жалко, что не взял акварели. Боюсь, что мы надолго застряли.
Ну и забавно одеты мордовки! Юбка из белого полотна, короткая, до колен не достает и узкая, на ногах русские сапоги с гармонью, красная кофта. На шее много бус и денег, а на голове свернутый платок и рога коровьи...Несчастный, опять я с эполетами...
Анти.