Работала весь день, и ничего, кроме работы, не существовало. Завтра, к сожалению, придется разбиться, собрать Президиум Союза. Надоело все, хочется только работать, есть и спать, никуда не хочется, никого не видеть. 18-го числа ожидается манифестация в честь Учредительного собрания. Большевики собираются разгонять вооруженной силой, что за гадость.
День прошел неплохо. Кончаю вовсю вещи. Если выставка будет, то скоро, в конце января. Насчет еды совсем плохо стало, а будет еще хуже. Ну, лишь бы уцелеть, а там можно кое-что сделать. Хорошо, когда работаешь. Как мне не хочется завтра ехать по делам журнала. Надо скоро за рисунки к «Глы-глыКнига Крученых, но, видимо, не сделала, оформила книгу Степанова в 1918 году.» приниматься. К выставке, если будет, не успею.
Тоска, беспросветная зеленая тоска. Где выход, где жизнь — не знаю я. Знаю одно, чтобы жить, надо денег, как это сделать? Не могу, не могу больше жить в подполье. Если состоится эта выставка, что она даст мне? Надо еще один большой холст состроить. Я его хорошо вижу, мою стран. «Кавалькаду». Читать далее
Я могу быть спокойна, я вывесила свои работы в большую комнату, и они утвердились все. И сделано больше и лучше, чем я думала. Надо докончить и выставить. У меня лишь один месяц, да еще организационная работа. Малевич немного спятил. У меня был с ним разговор.
— Я хочу ввести партийную дисциплину, — сказал он.
— Ну, со своими вы это легко сделаете, но не с моими. У нас группа.
— Тогда война беспощадная. Читать далее
Вошла в какую-то очень свободную работу, вещи идут одна за другой. Уже 22 работы есть. Только очень они супрематичны. Глупый МалевичХудожник, право, зачем он нас отталкивает? Мы-то без него просуществуем, вот как он без нас? Только он да Ольга Владимировна РозановаХудожница, остальные — бездарь полная. Читать далее
Сегодня открылась выставка декоративнаяВторая выставка современного декоративного искусства «Вербовка» в художественном салоне К. Михайловой по Большой Дмитровке, 11. Вышла ничего себе. Но преглупо — страшно дешевые рисунки. Например, одна моя работа продана за 20 рублей, когда она Наталье Михайловне Давыдовой стоила 35 рублей. Все это, конечно, скажется на деле. Я думаю сорганизоваться и потребовать увеличения платы, получаем до смешного мало — 10-20 рублей за рисунок. Это же сказать стыдно, когда спрашивают. Несмотря на мое желание поговорить с МалевичемХудожник, он принимает такой тон, что мне сразу делается противно. Ну, хорошо, обойдемся и без оных. Надо выздоравливать и приниматься за организацию дел. Надо, я вижу, устраивать выставку. Надо статейку написать. Теперь журнал — если мы все уйдем из журнала, то все у них провалится.
Слухи невероятные, жуткие, и если это правда, то что же, какие-то «Бесы». Будто большевики реставрируют монархию и регентом будет Павел АлександровичОдин из старейших членов семьи Романовых, дядя императора Николая II, сын Александра II. Немцы ставят невозможные условия мира. Что же это? Великая провокация давно уже правит Россией, Гришка РаспутинДруг императорской семьи поблекнет перед этим. Единственный отрадный факт — Украина, она определилась и устроилась, их армия — 20 000 человек. Это что-нибудь да значит. Что же скажут рабочие и солдаты? Бесы, подлинные бесы. Или к большевикам столь пристала охранка, что они в ее массе растворились. Я все же думаю, что все это только слухи. Но все же хочется, чтобы все скорее кончилось, хочется жить и работать.
Пока буду работать, надо все кончить и еще штук 10 новых рисунков. Искусство — это единственное, что есть, все остальное — бесовское наваждение. Как легко человек берется решить самые сложные вопросы насилием и смертью. Пока жизнь и личность человека не сделают святыней, до тех пор немыслима настоящая человеческая жизнь. Человек должен стать человеком. Сейчас человек превратился в зверя. Больше я не верю тем, кому отдала свою совесть.
Перед самой Октябрьской революцией мы нанялись с ТатлинымХудожник работать исполнителями в кафе «Питтореск» на Кузнецком мосту. Хозяином этого «Питтореска» был капиталист Филиппов. Филиппов — это почти все булочные в Москве. Он, по-видимому, решил сделать оригинальные кафе, поручив художнику Якулову оформление. В общем, я не знаю, как там было дело, но Якулов пригласил работать меня и Татлина. Работали так: я разрабатывал эскизы для художников и большие рабочие детали по черновым карандашным наброскам Якулова. Якулов, получая много денег и живя в «Люксе», сильно пил, и делать хорошие эскизы было ему некогда. Читать далее
С супрематизмом скандально покончили. МалевичХудожник вдруг сошел с ума, и мы перессорились, если журнал (Супремус) выйдет и мы получим то, что вложили, то это хорошо, но если деньги не вернуться — это ужасно. Любовь Попова 1100 рублей внесла, 600 и 500 через нас. Такая вера была в журнал, но он застрял, но, думаю, все же выйдет.
Какие глухие и жуткие дни. И не правы ни одни, ни другие, и вина в пролитии крови на обеих сторонах. Сколько обмана, слез и горя. Во что превращаются мирные хорошие люди, крестьяне, зачем такая нечеловеческая злоба, нет, не злоба, а какое-то извращение. Невежество? Но когда жители городов, образованные и культурные, тоже теряют лик… Страшно воистину.
Почему они все бегут из правительства, ведь фактически народ обманут, ни мира, ни хлеба они не дадут.
Только я собралась вчера приняться за картину этих грозных дней, как на площади началось настоящее сражение, и наш дом попал под обстрел. Странно, особой паники не было. Верхние этажи с противоположной стороны были обстреляны почти все. С часу тридцати до шести мы сидели внизу, около четырех начался прямо ураганный огонь, но скоро затих. 3 дня идет сражение между Зубовским и Арбатом; мы посреди. Какая-то тупость все равно напала на меня. Читать далее
Очень может случится, что разорвавшийся снаряд через несколько часов снесет нашу крышу и нас вместе. 3 дня гудят орудия, трещат пулеметы, залпы, как в осажденном городе, масса убитых и раненых, и непонятно зачем. Все так же дезорганизовано и почем зря, как вся наша жизнь. Палят так, палят не разбирая, жителей верхних этажей предупреждают при начавшейся пальбе спуститься вниз. Черт знает что такое. Тут слух о погромах. Во дворе неохраняемый винный склад. Читать далее
В России анархия, немцы берут, что хотят, солдаты бесчинствуют, и нет конца.