Александр Вертинский. Проект 1917

Москва

13.01.18

Среди моих знакомых есть очень красивая молодая женщина, жена прапорщика Холодного — Вера ХолоднаяКиноактриса. Как-то, повстречав ее на Кузнецком, по которому она ежедневно фланировала, я предложил ей попробовать свои силы в кино. Она вначале отказывалась, потом заинтересовалась, и я привез ее на кинофабрику и показал дирекции. Холодная понравилась. Постепенно ее стали втягивать в работу. Не успел я, что называется, и глазом моргнуть, как она уже играла картину за картиной, и успех ее у публики возрастал с каждой новой ролью. Читать далее

У Александра Ханжонкова была своя кинофабрика с павильоном и лабораторией, свой кинотеатр. Самыми яркими из его актеров стали именно Вера Холодная и Иван Мозжухин.

Много всяческой ерунды играли мы в то время. Но из всего этого мусора мне запомнилась только одна серьезно поставленная Евгением Бауэром тургеневская «Песнь торжествующей любви» с Полонским и Верой Холодной. Эта картина была вершиной ее успеха.

Я был, конечно, неравнодушен к Вере Холодной, как и все. Посвящая ей свою новую, только что написанную песенку «Маленький креольчик», я впервые придумал и написал на нотах: «Королеве экрана». Титул утвердился за ней.

Я в хороших отношениях и с ней, и с ее сестрой, и с ее мужем. Вера помнит, что я впервые подсказал ей путь в кино. Из никому не известной молодой женщины она сделалась кинозвездой. Когда я принес ей показать свою последнюю вещь «Ваши пальцы пахнут ладаном» и показал ей текст песни, она замахала на меня руками:

— Что вы сделали! Не надо! Не хочу! Чтобы я лежала в гробу! Ни за что! Снимите сейчас же посвящение!

Помню, я немного даже обиделся. Вещь была довольно удачная, на мой взгляд.

#Синема, синема!

, и еще

23 Мне нравится

13 Комментировать

Москва

09.01.18

А в Москве жить все труднее. В магазинах все припрятали. Исчезли сахар, белый хлеб. Ничего нельзя достать за все мои деньги. А тут я еще как назло влюбился в одну балерину. Балерина талантлива, но злая, капризная и жадная невероятно. С большими усилиями благодаря своему имени и гонорарам я доставал ей все, что было возможно, — духи, одеколон, мыло, пудру, шоколад, конфеты, пирожные. «По знакомству» мне давали все. Я покупал ей золотые вещи, материалы для платьев — шелк и шифон, бархат и кисею… Все это она принимала как должное, но всего этого ей было мало. Читать далее

#Нечего есть #Это любовь

, и еще

32 Мне нравится

17 Комментировать

Киев

01.12.17

В Киеве, на концерте какой‑то педагог вскочил на барьер ложи и закричал: «Молодежь! Не слушайте его! Он зовет вас к самоубийству!» Молодежь с хохотом стащила его с барьера ложи. А все потому, что в своей песенке «Кокаинетка» я осмелился сказать:

Так не плачьте! Не стоит, моя одинокая деточка,
Кокаином распятая в мокрых бупьварах Москвы!
Лучше синюю шейку свою затяните потуже горжеточкой
И ступайте туда, где никто вас не спросит, кто вы! Читать далее

Екатеринослав

29.11.17

Приехав в город, я прежде всего пошел посмотреть театр. В нем было тысяча двести мест! Мне стало ясно, что я не одолею этого театра. В моем Петровском театрике триста мест, и то дальше пятого ряда меня уже не слышно. А тут тысяча двести. Я испугался и стал умолять ЛеонидоваЛеонид Леонидов — антрепренер, импресарио Вертинского. отпустить меня домой. В отчаянии я предлагал ему даже уплатить неустойку.

— Я провалюсь! Я не смогу! — убеждал я его. — Марья НиколаевнаМарья Николаевна Нинина-Петипа — актриса и антрепренерша, в театре у которой Вертинский выступал в Москве. вам все заплатит!

Леонидов был неумолим.

— Падать, так с большого коня! — сказал он… и повел меня в кассу. Читать далее

Старенькая горбатая кассирша, двадцать пять лет прослужившая в этом театре, сказала мне:

— Сбор полный, но мало того, у меня в театре есть за колоннами десять таких мест, с которых ничего не видно. За двадцать пять лет, что я здесь, в этом театре, они ни разу еще не продавались. На ваш концерт впервые даже эти десять мест проданы!

Ну что было делать? Чтобы еще больше подбодрить меня, Леонидов показал мне две телеграммы. В одной было написано: «Провал полный. Леонидов». В другой: «Огромный успех! Наша лошадка пришла!»

— Вот, — сказал он, — я заготовил эти две телеграммы моему компаньону Варягину. От вас зависит, какую из них я пошлю сегодня ночью.

И ушел. Я остался в театре. Разложив свой чемоданчик в уборной, я поставил икону Александра Невского, которую всегда возил с собой, зажег лампадку, вызвал пианиста и сел за рояль — репетировать. Начало было в восемь часов вечера. Кое‑как я распелся. Но сердце… нервы… мучительный страх перед публикой… Я чувствовал, что не могу владеть собой. Без четверти восемь я велел принести мне стопку коньяку. Перед открытием занавеса я выпил ее до дна. И сразу все стало просто. По телу разлился блаженный покой.

«Будь что будет. Все равно, — подумал я. — Падать так падать!»

Концерт я начал тихо, как всегда. Публика насторожилась. Тишина была особенная. Выжидающая, но пока еще недоверчивая. Да… я забыл еще сказать, что моему концерту был придан антураж. Сначала профессор Иодко играл на цитре, потом выходил чтец-рассказчик — маленький пожилой Володя Сладкопевцев, неподражаемый исполнитель рассказов Горбунова и Щедрина, скромный и талантливый.

Эти выступления до меня все же как‑то расположили публику. Атмосфера была хорошая. Первое отделение прошло благополучно. Леонидов не показывался. Во втором отделении, подкрепившись еще глотком коньяку, я уже пел увереннее. «Бал господен» тронул наконец все сердца. Мне аплодировали довольно много.

Последней была песня «То, что я должен сказать». Я уже был в ударе, что называется. В полной боевой готовности. Подойдя к краю рампы, я бросал слова, как камни, в публику — яростно, сильно и гневно! Уже ничего нельзя было удержать и остановить во мне… Зал задохнулся, потрясенный и испуганный.

Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!..

Я кончил. Я думал, что меня разорвут! Зал дрожал от исступленных аплодисментов. Крики, вой, свистки, слезы и истерики женщин — все смешалось в один сплошной гул.

Толпа ринулась за кулисы. Меня обнимали, целовали, жали мне руки, благодарили, что‑то говорили…

Я ничего не слышал и ничего не понимал. Я упал в кресло. Меня трясла нервная дрожь. Так вот он, этот страшный экзамен на звание артиста! Я выдержал его на этот раз. И вдруг сквозь всю эту толпу я увидел лицо Леонидова. Он шел ко мне. В глазах у него были слезы.

— Молодец, мальчик! — сказал он, обнимая меня. — Умница! Вот… я рву обе телеграммы и посылаю эту…

Он прочел мне ее: «Успех небывалый. Вертинский победил. Нас можно поздравить! Мы угадали будущего гения. Леонидов».

, и еще

51 Мне нравится

11 Комментировать

Москва

17.11.17

Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!

Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.

Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам — под шумок толковать,
Что пора положить бы конец безобразью,
Что и так уже скоро, мол, мы начнем голодать.

Но никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги — это только ступени
В бесконечные пропасти к недоступной Весне!

Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.

#Это гражданская война

, и еще

83 Мне нравится

68 Комментировать

Гатчина, Гатчинский дворец

14.11.17

Без особых приключений мы добрались до внешнего двора, но никакого автомобиля там не обнаружили. В отчаянье, не произнеся ни слова, мы повернули обратно. Должно быть, выглядели мы весьма странно. Стоявшие у ворот с любопытством смотрели на нас, однако, по счастью, среди них были и наши люди. Один из них подошел к нам и прошептал: «Машина ждет у Китайских ворот. Не теряйте ни минуты!» Появился он как нельзя более кстати, ибо к нам уже двинулась толпа людей и положение наше становилось совсем отчаянным. Но тут один из обмотанных бинтами офицеров неожиданно «потерял сознание» и забился в конвульсиях, чем отвлек от нас внимание толпы. Не раздумывая, мы тотчас воспользовались этой помощью и побежали со двора в сторону Китайских ворот, от которых шла дорога на Лугу. Читать далее

, и еще

3 Мне нравится

Комментировать

вместе с

Москва

07.11.17

После бенефиса, в первом часу ночи, захватив с собой только те цветы, которые были посажены в ящиках: ландыши, гиацинты, розы, сирень в горшках, — я на трёх извозчиках поехал домой, в Грузины. Подарки я оставил в театре, в конторе.

Доехав до Страстного, я вдруг отчётливо услыхал звуки выстрелов. Начиналась революция. На этот раз настоящая. Её ждали. В «Метрополе» сидели юнкера, охраняя спекулянтские чемоданы. У Никитских ворот засели белогвардейцы.

Извозчики остановились, потом переглянулись, пошептались и сказали:

— Слезай, барин. Дальше не поедем. Стреляют.

Что было делать? Куда девать цветы? Я подумал, велел извозчикам снести ящики и вазоны к памятнику Пушкина и пешком пошёл в Грузины.

, и еще

4 Мне нравится

Комментировать

Москва

05.10.17

В маленьком Петровском театре, где я выступал, режиссер Давид Гутман, большой шутник и выдумщик, ставил наспех сколоченную пьеску «Чашка чая у Вырубовой»; предприимчивые кинодельцы — Дранков, Перский и другие — уже анонсировали фильмы с сенсационными названиями вроде «Тайна Германского посольства» и пр. Появились новые деньги, сразу же названные «керенками» в честь их создателя. Они были маленькие, имели жалкий вид и походили на этикетки от лекарств. Спекулянты стали сразу «зарабатывать» их целыми простынями.

#Новые деньги

, и еще

14 Мне нравится

2 Комментировать

Москва

18.09.17

На нас, богему, революция не повлияла никак. Как будто ее и не было. Пооткрывались новые кафе, «Питерск» на Кузнецком и «Кафе поэтов» в Настасьинском. Желтых кофт мы уже не носили, но чудили, как всегда. Впрочем, это уже не производило особого впечатления. К нам уже привыкли и слушали нас спокойно, со снисходительными улыбочками. Скандал не может длиться бесконечно! Футуризм сделал свое дело, обратив на нас внимание общества, и больше он уже не был нужен ни нам, ни публике. Приезжал из Италии «отец футуризма» МаринеттиПоэт, писатель, журналист, основатель футуризма, но большого успеха уже не имел. Постепенно мы стали отходить от футуризма. Каждый уже шел своим путем. В итоге футуризм ничего и никого не создал. МаяковскийПоэт-футурист? Но Маяковский велик сам по себе, независимо ни от чего.

, и еще

35 Мне нравится

4 Комментировать

Москва

06.09.17

А я стал «знаменитостью» на московском горизонте и жалобно мурлыкал свои «ариетки» в костюме и гриме Пьеро. От страха перед публикой, боясь своего лица, я делал сильно условный грим: свинцовые белила, тушь, ярко-красный рот. Чтобы спрятать свое смущение и робость, я пел в таинственном «лунном» полумраке, но дальше пятого ряда меня, увы, не было слышно. И заметьте, это в театрике, где всего было триста мест! Впечатлительный и падкий на романтику женский пол принимал меня чрезмерно восторженно, забрасывая цветами. Мне уже приходилось уходить из театра через черный ход. Мужчины хмурились и презрительно ворчали:

— Кокаинист! Читать далее

— Сумасшедший какой‑то!

— И что вы в нем нашли? — недоуменно спрашивали они женщин.

Я и сам не знал. Петь я не умел! Поэт я был довольно скромный, композитор тем более наивный! Даже нот не знал, и мне всегда кто‑нибудь должен был записывать мои мелодии. Вместо лица у меня была маска. Что их так трогало во мне? Прежде всего, наличие в каждой песенке того или иного сюжета. Помню, я сидел на концерте СобиноваСолист Императорских театров и думал: «Вот поет соловей русской оперной сцены… А о чем он поет? Розы-грезы. Опять розы. Соловей — аллей. До каких пор? Ведь это уже стертые слова! Они уже ничего не говорят ни уму, ни сердцу».

И я стал писать песенки-новеллы, где был, прежде всего, сюжет. Содержание. Действие, которое развивается и приходит к естественному финалу. Я рассказывал какую‑нибудь историю вроде «Безноженьки» — девочки-калеки, которая спит на кладбище «между лохматых могил» и видит, как «добрый и ласковый боженька» приклеил ей во сне «ноги — большие и новые»… Я пел о «Кокаинетке» — одинокой, заброшенной девочке с «мокрых бульваров Москвы». У меня были «Жамэ», «Минуточка», «Бал господен», «Креольчик», «Лиловый негр», «Оловянное сердце»… Одну за другой постепенно создавал я свои песни. А публика, не подозревавшая, что обо всем этом можно петь, слушала их с вниманием, интересом и сочувствием. Очевидно, я попал в точку.

, и еще

56 Мне нравится

17 Комментировать

Петроград

01.09.17

На вакантном после отречения Николая престоле — «Александр четвертыйпремьер-министр» — рыжий присяжный поверенный в защитном френче и крагах с прической бобриком, как у фельдфебеля. Это актер. И плохой актер! К нему скоро приклеилась этикетка «Печальный Пьеро Российской революции».

Собственно говоря, это был мой титул, ибо на нотах и афишах всегда писали: «Песенки печального Пьеро». И вообще, на «Пьеро» у меня была, так сказать, монополия! Но… я не возражал!

#Рыцарь революции

, и еще

17 Мне нравится

14 Комментировать

Крым, Ялта

25.07.17

Девочка с капризами

Мы читаем Шницлера. Бредим мы маркизами.
Осень мы проводим с мамой в Туапсе.
Девочка с привычками, девочка с капризами,
Девочка не «как-нибудь», а не так, как все. Читать далее

, и еще

27 Мне нравится

2 Комментировать

Одесса

07.05.17

, и еще

35 Мне нравится

6 Комментировать

Одесса

11.04.17

Пей, моя девочка, пей моя милая,
Это плохое вино.
Оба мы нищие, оба унылые,
Счастия нам не дано. Читать далее

, и еще

76 Мне нравится

2 Комментировать

28.03.17

По улицам водили «разоруженных» городовых, прятавшихся кто у кумы, а кто в подвалах «раскамуфлированных» приставов и околоточных с перекошенными от страха лицами. А в милиции, в уголовном розыске, сидела в качестве главного комиссара тоненькая, тщедушная и анемичная, юридического факультета девица Сонечка Вайль и испуганно косилась на блестящий наган, прикрытый сумочкой. Наган лежал на столе перед ней — он полагался ей по чину, а она его смертельно боялась. Я был знаком с Сонечкой. Это была приличная, хорошенькая и несколько рахитичная девственница-барышня, тщательно охраняемая своими родителями. Мы, по их просьбе, по очереди провожали её обычно домой после разных диспутов и лекций, ибо она очень боялась возвращаться одна по тёмным улицам.

, и еще

7 Мне нравится

Комментировать