У нас в гостиной висел прекрасный портрет Екатерины II, который я купил в магазине Фельтена, на Невском проспекте. Как выяснилось много позже, он был кисти Шибанова, крепостного художника графа Потемкина. Шибанов был послан графом в Академию и работал там под руководством Левицкого. Портрет был им написан в 1787 г. в Киеве, когда Екатерина остановилась там на пути из Петербурга в Крым. Она была так довольна портретом, что заказала несколько копий. Читать далее
На Рождество нас пригласили наши знакомые Головины к себе в Финляндию. Вместе с нами поехали Чистяковы и московская балерина Вера Каралли, приехавшая погостить у нас. Мы остались у Головиных до Нового года. 14 января мы уехали обратно в Петроград, вместо того чтобы воспользоваться пребыванием в Финляндии и постараться там устроиться. Жене очень не хотелось возвращаться, но она уступила мне и Каралли. Из Финляндии мы везли много провизии и мясо, которое было уже трудно достать в Петрограде, но на границе финны у нас отняли почти всё. Читать далее
В этот вечер я выходил (несмотря на протесты жены, которая очень боялась за меня) в подворотню нашего дома слушать стрельбу крейсера «Аврора» по Зимнему дворцу и смотреть на зарево пожара.
Мы сидели дома и мало кого видали. Я ходил в Мраморный дворец навещать матушку. Наши друзья и знакомые по-прежнему бывали у нас. Стало трудно с деньгами, приходилось распродавать свои вещи. Дивный альбом коронации императора Александра II ушел за 50 000 рублей одному московскому купцу. Вечером, в день полкового праздника, я надел форму моего полка. Мне хотелось в этот знаменательный день быть в полковой форме. На улицу я, конечно, не мог показаться, так как ношение погон преследовалось.
Живя на даче мы с ужасом узнали, что по распоряжению революционных властей ГосударьРоссийский император и ГосударыняРоссийская императрица, жена Николая II с наследником и великими княжнами отправлены в Тобольск. Мы стали серьезно подумывать о выезде за границу. Взвесив все обстоятельства, жена решила побывать у Керенскогопремьер-министр и попробовать, не отпустит ли он нас за границу. В августе мы с женой поехали в Петроград, куда мы попали очень не вовремя, потому что наш приезд совпал с неудавшимся выступлением ген. КорниловаГенерал, Верховный главнокомандующий против Временного правительства. В связи с этим арестовали великого князя Михаила Александровичамладший брат бывшего императора и перевезли из Гатчины в Смольный институт. Затем был арестован великий князь Павел АлександровичОдин из старейших членов семьи Романовых, дядя императора Николая II, сын Александра II. Оставаться в Петрограде нам было небезопасно, поэтому, переночевав в квартире Чистяковых, мы вернулись обратно в Финляндию.
Жена все же успела побывать у Керенского. В своих воспоминаниях она описала свидание с Керенским, которое я здесь и привожу. Читать далее
Сандро ЛейхтенбергскийАлександр Романовский, герцог Лейхтенбергский, член Императорского Дома, правнук Николая I. купил себе усадьбу возле станции Перкиярви, перевез туда все свои вещи и поселился там со своей женой. Свой дом в Петрограде, на Английском проспекте, он продал. Таким образом, он спас все свое имущество. Мы хотели поступить так же, но наш проект так и остался проектом.
Мы раза два или три были у Сандро и однажды у него ночевали. И он, и его жена были прекрасными хозяевами и очень мило устроили свой дом. У Сандро было много красивых вещей, принадлежавших когда-то его бабке, великой княгине Марии Николаевне. Были хорошие картины и семейные портреты работы Гау, которые я очень любил.
Лето, и мы с женой во что бы то ни стало хотели уехать на дачу, чтобы не оставаться в душном городе. В Павловск, на дачу Нины, мы не хотели ехать, потому что боялись, что нам там будет небезопасно, так как там нас знала «каждая собака». Поэтому жена сдала свою дачу актрисе Бакеркиной, а сами мы сняли дачу в Финляндии. Наша дача находилась в нескольких верстах от станции Перкиярви, по Финляндской ж. д., и принадлежала некоему Снесареву, бывшему служащему в редакции газеты «Новое время».
К нам часто приезжали гости из Петрограда. В конце мая приезжал брат Игорь, а также венчавший нас батюшка. Карлуша его полюбил, брал в зубы концы его рясы и так ходил с ним рядом, что было высшим проявлением его любви и радости. Батюшка любил ходить на озеро, ловить рыбу. Был и кн. Барклай и вместе с Чистяковым купался с лодки в озере, а я сидел на веслах. Но, в общем, мне было скучно и тянуло обратно в Петроград, в котором оставались матушка и братья.
Как мне представляется, матушка и дяденька были особенно недовольны тем, что я повенчался, не испросив предварительного разрешения ГосударяРоссийский император. Но неофициально я это разрешение имел уже несколько месяцев тому назад, благодаря доктору Варавке, который говорил с императрицей Александрой ФедоровнойРоссийская императрица, жена Николая II. Только в то время матушка и, конечно, дяденька, об этом не знали.
На следующий день я отправился в Петропавловскую крепость помолиться на могиле отца, дедушки и бабушки, а также Императоров Павла Петровича и Николая ПавловичаРоссийский император, чтобы испросить их благословения нашему браку. В Петропавловском соборе я встретил диакона, который меня поздравил с законным браком и спросил, почему моя свадьба была не в Мраморном дворце. В газетах уже появилось описание нашей свадьбы в то утро.
Я очень волновался. Нашу свадьбу мы назначили на Красную ГоркуКрасная горка — народное название первого воскресенья после Пасхи, иначе называемого Антипасха, отмечаемого в честь явления Иисуса Христа ученикам и уверения апостола Фомы.. В 3 часа дня я поехал в церковь с сестрой, братом и моим сослуживцем по полку. На Троицком мосту я увидел баронессу Менд, жену бывшего адъютанта отца. Я уверен, что она пошла по мосту, чтобы поглядеть, как А. Р.Балерина и я поедем венчаться.
Я решил не держать выпускных экзаменов в АкадемииАкадемия Генерального штаба в Петрограде. и уйти в отставку. Приняв это решение, мы с Игорем поехали к бывшему военному министру ген. Поливанову, чтобы спросить его совета. Он нас любезно принял и посоветовал на службе не оставаться.
С этого дня я больше формы не носил, а ходил в штатском.
Великим постом мы, как всегда, говели в церкви Мраморного дворца. На ектениях вместо ГосударяРоссийский император, ГосударыниРоссийская императрица, жена Николая II и НаследникаНаследник российского престола поминали Временное правительство. Дяденька, который раньше при этом крестился, теперь перестал это делать. На Пасху мы были у заутрени, у себя, в Мраморном. Дяденька из-за революции не пожелал надеть орденов, и мы были просто в кителях. Ген. Ермолинский явился во всех регалиях, но увидя, что дяденька без оных, снял их. Разговлялись мы в столовой, у матушки.
В Академии атмосфера стала сильно портиться. В ней даже был устроен большой завтрак, на котором присутствовал старый анархист князь Кропоткин, бывший когда-то в Пажеском корпусе фельдфебелем и, следовательно, пажем Государя Императора. Было это в начале царствования Александра II. За этим завтраком штабс-капитан Гербель произнес речь в духе революции. Значительно позже я узнал, что он погиб где-то на Востоке, в какой-то командировке.