До войны «абитурьенты», как называли тогда гимназистов последнего класса, строили всевозможные планы и пытались заглянуть в будущее. Так обычно перед началом любительского спектакля взволнованные исполнители ролей заглядывают в щелку занавеса.

Боже мой! Что осталось от человека, прожившего целый век (она прожила сто лет или около этого или немного больше — старушка Циммерман, умершая недавно). Был сегодня в ее комнате. Там уборка. Наклеивают новые обои... В углу какая-то наволока с тряпками, а на ней черная траурная шляпка grandmaman. Боже, Боже мой, до чего пронзила меня эта шляпка с крепом, и как-то страшно она лежала на наволочке (с бельем?). Я вспомнил картинку к поэме Лермонтова (Джюлио). Читать далее

В Нижнем я тяготилась безлюдьем, и потому решила не возвращаться туда, и, забыв, или не зная, что Харьков находится на военном положении, поехала туда. Какую громадную перемену нашла я в нем за те 33 года, которые протекли со времени моего ареста! Читать далее

Милюковлидер партии кадетов боролся за министерство общественного доверия, за изолирование и обессиление царя (раз выяснилось, что ни в каком случае и ни при каких условиях царь не может стать положительным фактором в управлении страною и в деле ведения войны), за возможность активного и ответственного участия творческих сил в государственной работе.

Было бы неуместно говорить о самом себе в строках, предпосылаемых стихам другого, если б к тому не вынуждали меня заметки критиков, упорно желающих видеть в подписи «Нелли» — мой псевдоним. Хвалить или даже разбирать в предисловии к книге стихи, в ней собранные, я не хочу, но нужным считаю еще раз указать на их самостоятельное место (большое ли, малое ли или совсем ничтожное, другой вопрос) в нашей литературе. Их автор делает мне честь, вторично предлагая мне предварить его сборник моими строками, но тем настойчивее должен я просить критиков, которые пожелают остановиться на этой книжке, подходить к ней без предвзятого решения.

Издание первой книжки, подписанной псевдонимом Нелли, вызвало довольно длинный ряд отзывов, среди которых большинство было благосклонных. Читать далее

Мы бывали также и у самого БрюсоваПоэт. Он был женат. Давно, с самой, кажется, ранней молодости. Жена его, маленькая женщина, полька, необыкновенно обыкновенная; если удивляла она чем-нибудь, то именно своей незамечательностью.

Удивление, однако, напрасное, ибо она воистину была замечательна. Еще бы! Ведь это единственная женщина, которую во всю жизнь Брюсов любил. При сумасшедше честолюбивой жажде женского успеха, при утонченной погоне за женщинами, при всех своих mille e tre и драмах, которые он разыгрывал порою до самообмана — любил он, по-человечески, сколько мог, одну вот эту незаметную женщину — свою жену. Он никогда с ней не расходился, даже редко расставался. Когда она бывала при смерти, — несколько раз, при несчастных родах, — на Брюсове лица не было, он делался неузнаваем. Эта любовь, между прочим, была причиной и той единственной из его драм, которой на мгновенье мы стали свидетелями.

Дорогой Александр Александрович! Что я Вас люблю и что я нелицемерен – вы знаете. И скорее меньше знаете, чем сколько можно было бы знать.

Девять лет назад, ставши редактором сборников «Знаний» я написал Вам пригласительное, в сотрудники, письмо, но оно не было послано: Горький воостал против участия Вашего и Сологуба и кончилось тем, что я сложил с себя звание редактора сборников. Теперь я самостоятельный редактор литер. отдела в газете «Народная воля» (ее зовут банковской, германофильской, министерской – и все это ложь) и вот, через девять лет, повторяю мое непосланное письмо и прошу вас о сотрудничестве. Читать далее

Вчера начал лечить зубы. Собственно, это опять неудачно сделал. У меня легкое зимнее пальто (на вате), а зима угрожает ударить настоящая. Надо бы ехать в Москву шубу оттуда взять, а то застряну здесь. Что ни сделаешь, все выходит глупо.

В России я пережил много интересного и довольно близко познакомился с одним из самых удивительных людей, каких мне доводилось встречать. Это был Борис СавинковРеволюционер, публицист, террорист, организовавший убийство  великого князя Сергея Александровича.

Американский банк выпустил правила поставок российских грузов. Национальный банк коммерции в Нью-Йорке только что опубликовал проект плана, по которому поставлять товары в Россию можно будет через Швецию. Ранее документ был одобрен торговым департаментом посольства Великобритании. Британское, российское и шведское правительства cоздали акционерное общество для транзита грузов. Его главная задача — получать и отправлять товары в Россию или Финляндию через Швецию. Российское правительство решило, что использование этих ресурсов возможно только для доставки определенных грузов. Все товары, предназначенные для России или Финляндии и отправляемые туда через Швецию, должны передаваться на реализацию транзитному акционерному обществу, которое будет заниматься их последующим распространением под контролем компании Mess. Lars Krogius & Co — официального агента российского правительства, имеющего филиалы во всех финских портах Балтийского моря.

Для доставки обозначенных грузов необходимо предоставить письмо с гарантиями от торгового департамента британского посольства в Вашингтоне, а также транзитную лицензию от шведского правительства.

Министерство финансов продолжало оставаться в руках БаркаМинистр финансов. Основная, руководящая мысль политики министерства в это время заключалась в том, чтобы быть, по возможности, всем приятным. Первое время никто не встречался с отказом в отпуске кредитов. Это был приятный контраст с управлением графа Коковцова. Министерство с легким сердцем отказывалось даже от таких основных источников государственных доходов, как винная монополия. Но в 1916 году финансовые дела шли с такими трудностями, что даже Барк стал по временам обнаруживать попытки к сопротивлению. Конечно, эти попытки не распространялись на предположения, пользовавшиеся особым фавором, исходившие, например, от такого могущественного министра, как Трепов. Тут Барк был всегда пас.

Едва не упала в пруд вместе с великими княжнами, когда мы пытались с плота достать росшие в воде кувшинки, чтобы затем подарить их государыне. Всех нас в последний момент спас император, который заявил, что еще ни разу в жизни ему не приходилось доставать ее величеству цветы в таких трудных условиях.

Я не считаю, что этот переезд — это «бегство» ради личной безопасности. Есть большая разница между словами «Он должен был уехать в Женеву» и «Он оставил Париж, и теперь пытается уклониться от возможного правосудия».

Полковник Владимир Сахаров, командовавший российскими силами в Галиции, прибыл в Бухарест. Теперь он будет руководить войсками в Добрудже.

На трансильванской передовой румынские войска продолжают наступление, преследуя австро-германские части, отступающие на запад от долины Жиу. Об этом говорится в отчете, выпущенном румынскими властями.

Страшно волнуемся. Ради Бога приезжайте немедленно и привозите все, что есть, в каком бы виде ни было. Привет. Немирович-Данченко&

Мелькает надежда зимой быть в Москве. То-то нагремим! Тут все стало тихо, работаю — вол!
Холода наступили. Зимой совсем замерзнем!

Я чувствую, что события идут через мою голову.

Помещения обширнейших в Одессе кафе Робина и Фанкони реквизируются под лазареты «Красного креста». В первую очередь будут заняты верхние бильярдные помещения.

Я — какой-то могильщик. Написал «Монархическую государственность», в которой, право, как никто до меня на свете, изложил ее философию. И это явилось в дни смерти монархического принципа. Какая-то эпитафия или надгробное слово на могиле некогда великого покойника. Теперь, пожалуй, напишу такую надгробную речь над человеческой борьбой за Царство Божие в такой момент, когда уже люди прекращают борьбу за него, и когда оно явится только с пришествием Христа.

Глубокий вопрос о том, как я приземлился на Флит-стритУлица в лондонском Сити, сразу к востоку от Стрэнда, остается без ответа, во всяком случае — для меня. Критики говорили, что я упал там на все лапы, чтобы тут же встать на голову. На самом деле Флит-стрит, не говоря о голове, не так прочна и надежна. По-видимому, своим успехом (как говорят миллионеры) я обязан тому, что почтительно и кротко выслушивал добрые советы самых лучших, крупных журналистов и делал все наоборот. Они говорили мне, что надо изучить ту или иную газету и писать то, что ей подходит. Я же отчасти случайно, отчасти — по невежеству, отчасти — из-за диких убеждений молодости писал, насколько помню, только то, что газете не подходило. Читать далее

Дорогой Евгений Николаевич! Экземпляр выслал. Мне очень грустно, если Вы слишком доверились моему возражению и даже заподозрили, что я преувеличиваю то, что мне показалось хорошим, и преуменьшаю обратное. Скорее наоборот. Читать далее

Помню рассказы о намерении СтаниславскогоДиректор Московского Художественного театра, режиссер, актер и Немировича-ДанченкоТеатральный режиссер, директор-распорядитель МХТ основать новый, общедоступный театр… О репетициях в Пушкине, о том, что они набрали труппу, главным образом из любителей, игравших в Охотничьем клубе, и из учеников Немировича-Данченко в Филармонии, только что окончивших.

В числе других новых имен упоминалось имя Ольги КнипперАктриса. Прошло немного времени — впервые поднялся занавес Художественного театра. Шла трагедия ТолстогоПисатель, поэт, драматург, военный корреспондент «Царь Федор Иоаннович», и я увидела Книппер. Читать далее

Россия скоро получит новый кредит. Банкиры сообщают, что переговоры идут очень быстро. Прогресс в переговорах по выделению российскому правительству пятилетнего займа в размере 50 миллионов долларов был настолько значительным, что близкие к сделке банкиры накануне объявили о том, что вскоре последует и официальное сообщение об условиях кредитования. Размер процентной ставки еще не утвержден, однако спекуляций не ожидается и правительство обещает, что залога не будет.

Банкиры прогнозируют высокий спрос на эти облигации, обусловленный привлекательной ценой. Уже известно, что продавать их будет крупный синдикат биржевых маклеров, который получит значительную прибыль от сделки.

Пропало обычное русское добродушие, в воздухе висит скверная брань, люди толкаются, отвечают неохотно и грубо на вопросы. Пропало уважение к царской семье, поют частушки про Сашку и Николашку. Грязные и глупые, ни на чем не основанные сплетни об императрице Александре Федоровне растут. Рабочие распустились. То и дело в газетах пишут о крушениях поездов; где-то что-то назревало большое, неизвестное, страшное, страшнее войны...

Министр иностранных дел Штюрмер телеграфно сообщил послу в Лондон графу Бенкендорфу, что он всецело присоединяется к заявлениям, сделанным недавно английским военным министром Ллойдом Джорджем корреспонденту американской Associated Press и в палате общин и министром иностранных дел виконтом Греем на банкете международной ассоциации печати. Оба министра, как известно, заявили о том, что война должна быть доведена до конца, т.е. до полного сокрушения германского милитаризма, восстановления попранных прав малых народностей и создания такой атмосферы, которая бы сделала ненужной всякую войну вообще.