На один митинг, устроенный большевиками, явился скромный господин с интеллигентным приятным лицом и сдержанными манерами. Это был я. Когда я приблизился к председателю митинга, он спросил меня:

— Чего вам?

— Хочу говорить. Запишите меня оратором в очередь.

— Хорошо. Как ваша фамилия?

— Виктор Гюго. Читать далее

Грызут семечки! Этой тупой и опасной болезнью охвачена вся Россия. Семечки грызут бабы, дети, парни и солдаты, солдаты, солдаты… Беспристрастные, как их принято называть, историки назовут впоследствии этот период русской революции периодом семеедства. Читать далее

На свадьбе жених никому не нужен, он присутствует только исключительно потому, что для бракосочетания требуется два человека… Жених на свадьбе играет такую же роль, как царь в современной России.

Они все хотят уехать. Я говорю о так называемой интеллигенции. Каждый разговор — а теперь только и делают, что разговаривают, — кончается стоном:

— Уехать! Уехать, чтобы глаза не глядели.

— Куда? Как? Читать далее

Я вплотную встала к работе молодежи. Молодежь, сгруппированная в союз «Свет и знание», вырабатывала свою программу. Среди ребят были большевики, меньшевики, анархисты, беспартийные. Программа архинаивна и первобытна, но споры вокруг нее очень интересны. Например, один из пунктов гласил, что все должны научиться шить. Тогда один парень — большевик — заметил: «Зачем же всем шить учиться? Конечно, девочкам надо уметь, а то не сумеет потом мужу пуговицу к брюкам пришить, а всем-то зачем учиться?!» Читать далее

Так как у великих княжон после болезни сильно падали волосы, им наголо обрили головы; когда они выходят в сад, то надевают шляпы, сделанные, чтобы скрыть отсутствие волос. В ту минуту, когда я собирался их фотографировать, они по знаку Ольги Николаевны Старшая дочь Николая IIбыстро сняли шляпы. Я протестовал, но они настояли, забавляясь мыслью увидеть свои изображения в этом виде и в ожидании возмущенного удивления родителей. Несмотря на все, время от времени их юмор вновь проявляется — это действие бьющей ключом молодости!

Приехали в Киев. В Киеве Совет солдатских депутатов воевал с дезертирами и украинцами. Совета рабочих депутатов среди живых не значилось, так как в Киеве, кроме арсенала и завода Гретера, крупных фабрик нет. Над городом развевался желто-блакитный флаг, Думу охраняли солдаты-украинцы, а на улицах были митинги: русские спорили с украинцами, евреи дулись и ждали, когда их будут бить.

Положение скверное.

Третьего дня на митинге официантов постановлено окончательно отказаться от получения «чаевых», как унижающих достоинство гражданина. Преданы суду чести Дорохтин и Капитанченко, принявшие «чаевые» в саду «Эрмитаж». Забастовку решено продолжать до удовлетворения предъявленных требований.

Нетрудно, ландышами дыша,
писать стихи на загородной дачке.
А мы не такие.
Мы вместо карандаша
взяли в руки
по новенькой тачке.
Господин министр,
прикажите подать!
Кадет, пожалте, садитесь, нате.
В очередь!
В очередь!
Не толпитесь, господа.
Всех прокатим. Читать далее

На днях утром я обходил с МуравьевымПредседатель Чрезвычайной Следственной Комиссии, адвокат камеры… Поразило меня одно чудовище, которое я встречал много раз на улицах, с этим лицом у меня было связано разное несколько лет. Оказалось, что это Собещанский, жандармский офицер, присутствовавший при казнях. В камере теперь — это жалкая больная обезьяна. Очень мерзок старик Штюрмер. Поганые глаза у Дубровина. М-mе Сухомлинову я бы повесил, хотя смертная казнь и отменена. Довольно гадок Курлов. Остальные гораздо лучше… Было несколько сцен тяжелых…

Голубые — как небо — воды
И серебряных две руки.
Мало лет — и четыре года:
Ты и я — у Москвы-реки. Читать далее

ЛенинЛидер партии большевиков — это в наших глазах творимая легенда. Ленин — это, конечно, самое любопытное, что есть сейчас в Петрограде. Люди, приезжающие на съезды, интересуются «посмотреть Ленина». Писателя. Ученого. Теоретика. Энтузиаста. Пророка новой жизни. Послушать. И слышать одно:

— Захватывай! Читать далее

Говорят, что сейчас во Франции русский не может появиться в ресторане: все посетители встают и уходят. Нас открыто называют нацией изменников. Англия не может больше дать убежища государюРоссийский император. Позор. Презрение нами заслужено.

День простоял чудный. Утром погулял дальше в парк, искал ещё сухих деревьев. Днём много рубил и пилил.

Я трачу на «Крокодила» целые дни, а иногда в результате две строчки. Не знаю, сколько и взять за него при теперешней дороговизне продуктов.

Как я завидую людям, у которых есть деньги!

С книжного рынка почти совершенно исчезла хорошая, честная книга — лучшее орудие культуры. Расплодилось множество газет, которые изо дня в день поучают людей вражде и ненависти друг ко другу, клевещут, возятся в пошлейшей грязи, якобы работая над решением вопроса о том — кто виноват в разрухе России?

Мысль о покупке дачи парализовалась у меня страхом немцев, которые еще, может быть, возьмут Одессу, а кроме того, и «товарищами». Теперь и так-то жить ужасно, а каково с собственностью! Словом, я дело это немножко отложил, но вовсе не поставил на нем креста. Все-таки приютиться мне где-нибудь необходимо, а где, в некоторых отношениях, лучше Одессы?  Читать далее

Лариса Михайловна, привет из Бергена. Скоро (но когда — неизвестно) думаю ехать дальше. В Лондоне остановлюсь и оттуда напишу как следует. Стихи все прибавляются. Прислал бы Вам еще одно, да перо слишком плохо, трудно писать. Здесь горы, но какие-то неприятные, не знаю, чего не достает, может быть, солнца. Вообще, Норвегия мне не понравилась: куда ей до Швеции. Та — игрушечка. Ну, до свидания, развлекайтесь, но не занимайтесь политикой.

Похудела я безобразно, но скоро на поправку пойду. В Москве сплошная помойная яма, дворники бастуют и препятствуют, чтобы другие убирали улицы. А страдает, конечно, кто победнее. Буржуа увезли своих детей в Крым, а другие играют в навозе. Это зря. И революция начинает принимать только экономический характер.

Два источника героизма: — «Терять нечего!» (рабочий) — «Приобретать нечего!» (аристократ).

В одном из романов Жюля Верна один француз родом из Марселя говорит:

— Я дважды француз, потому что я из Марселя.

Подражая ему, мы могли бы сказать:

— Мы дважды русские, потому что мы из Киева — матери городов русских, потому что Москва и Петроград — колонии Киева, а не наоборот.

В Петрограде угар и туман. Угар слов и туман негосударственной мысли. Как нетрудно увлечь за собой толпу. Как нетрудно иметь митинговый успех. И, уезжая из Петрограда, чувствуешь и тревогу, и стыд, и скорбь, и просто недоумение. И надо мужество, чтобы сохранить веру.

Три месяца уже прошло!! Народу обещали, что будет больше продовольствия и топлива, но все стало хуже и дороже. Они всех обманули — мне жаль народ. Скольким мы помогали, но теперь все кончено…

Эпос всегда следует за событиями, которые в нем воспеваются. А мы сейчас находимся посреди великих событий, и, следовательно, сейчас время драмы, и оно будет, по-видимому, еще некоторое время продолжаться. Совершенно очевидно, однако, что события нашего сегодня на несколько веков вперед обеспечат эпосом будущие поколения. 

Я получил Вашу 3-пудовую «НособойкуСборник Крученых.». Но больше всего завидую Вам, мне Америка обходится недешево, а Вам даром. Готовьтесь и готовьте, я тоже готовлю, обладая двумя разумами, удастся парализовать сморкательный ум тазомедных лбов. Мозг их, разжиженный потом Венер, расплывается среди лунных пейзажей, как вошь. Читать далее

Сколько злобы в человеческом сердце. Наряду со всякими «аттракционами» в саду Народного Дома выставлена кукла-силомер, изображающая Распутина. За 5 или 10 коп. желающие бьют куклу по голове и узнают «силу удара». Когда я увидел эту куклу, я даже не изумился. Я так привык к людской мерзости. А сейчас еле пишу об этом. Точно на ручке пудовая гиря и дышать трудно: воздуха нет! Где милосердие? Где «христианство»? Боже, Боже! Он умер. Чего же его еще мучают? Своей смертью он уже искупил все свои великие грехи. Так где же это человеческое в человеке? И как мне стыдно, что это случилось в России, в православной России.

Вещи следует безбоязненно называть своими именами: мы переживаем неслыханный в мировой истории кризис идеи нации и государства, и место, где разыгрывается эта бесовская трагедия национально-государственного отступничества, есть душа русского народа.