Допрос бывшего министра внутренних дел Хвостова
В конце августа ко мне вошли трое-четверо солдат наблюдательной команды и сообщили о принятом ими новом решении — предложить мне не соглашаться на перевод в другую тюрьму. Я ответил, что власть в их руках и они сами могут заявить следственной комиссии о своем решении; я же могу им дать только один совет — когда придет моя жена на прием, поставить ее об этом в известность. Читать далее
ПредседательПредседатель Чрезвычайной Следственной Комиссии, адвокат. Нам нужно знать, каким образом составился триумвират из Белецкого, князя Андроникова и вас для использования Распутина в ваших целях?
Хвостовбывший министр внутренних дел. Когда приехал Распутин, он отнесся неблагожелательно к моему назначению, по крайней мере, я так слышал. Потом его уговорили, быть может, Андроников и другие, что во мне ничего такого нет, что он может быть спокоен, тем более что Белецкий его охраняет. Я пытался подойти ближе к Распутину и ко всем его окружающим, чтобы его узнать, чтобы выяснить их слабые стороны и с ним покончить. Белецкий стал обходить меня, окружать меня сыском, стараясь узнать, каким образом меня обезвредить так, чтобы я ничего не мог с Распутиным сделать. Читать далее
Меня ужасно беспокоит все кадетское и многое еврейское, беспокоит благополучием, неуменьем и нежеланьем радикально перестроить строй души и головы. Здесь, у сердца Революции, это, конечно, особенно заметно: вечные слухи и вечная паника (у кадетов она выражается в умной иронии, а у домовладельцев и мелких мещан, вроде прислуги, чиновников и пр., — в отъездах на дачу, в запирании подъездов и пр.; но, по существу, разницы нет). На деле город все время находится в состоянии такого образцового порядка, в каком никогда не был (мелкие беспорядки только подчеркивают общий порядок), и охраняется ежечасно всем революционным народом, как никогда не охранялся. Этот факт сам по себе приводит меня иногда просто в страшное волнение, вселяет особый род беспокойства; я чувствую страшное одиночество, потому что ни один интеллигентный человек — умнее ли он или глупее меня — не может этого понять (по крайней мере, я встречаюсь с такими). Кроме того, я нисколько не удивлюсь, если народ, умный, спокойный и понимающий то, чего интеллигенции не понять (а именно — с социалистической психологией, совершенно, диаметрально другой), начнет также спокойно и величаво вешать и грабить интеллигентов (для водворения порядка, для того, чтобы очистить от мусора мозг страны). Читать далее
Товарищи, много распространяют легенд относительно содержащихся под стражей. Одни говорят — и эта версия поддерживается родственниками, близкими и знакомыми арестованных и, быть может, находит себе сочувствие в части прессы — одни говорят, что положение арестованных страшно плохо, что их чуть не мучают, истязают и т.д. Товарищи, нужно это опровергнуть совершенно твердо и определенно. Этим не только никто не занимается, но мы считаем, что это не нужно и это было бы позорно для русского свободного народа. Нужно отгородиться в этом отношении от прежнего, нужно сказать, что вы — старые люди, старая власть — действовали такими приемами, какими мы действовать не желаем и которые мы принципиально отвергаем.
Вчера был большой день: в крепости мы с МуравьевымПредседатель Чрезвычайной Следственной Комиссии, адвокат и МанухинымВрач Чрезвычайной следственной комиссии обходили наших клиентов. Были «раздирающие» сцены. ПротопоповМинистр внутренних дел, националист-консерватор дал мне свои записки. Когда-нибудь я тебе скажу, кого мне страшно напоминает этот талантливый и ничтожный человек. Есть среди них твердые люди, к которым я чувствую уважение (Макаров, Климович), но большей частью — какая все это страшная шваль! Читать далее
МуравьевПредседатель Чрезвычайной Следственной Комиссии, адвокат поручил мне привести в известность и порядок все отчеты, что будет нелегко при беспорядке, которого в комиссии много… Сегодня я должен бы был быть в кадетском клубе, куда m-me КокошкинаМария Кокошкина — жена Федора Кокошкина, председателя Особого совещания по изготовлению проекта Положения о выборах в Учредительное собрание., мужОснователь партии кадетов, председатель Особого совещания по изготовлению проекта Положения о выборах в Учредительное собрание. ее и Набоков созывают несколько литераторов для решения разных предварит. вопросов о подготовке к Учред. Собранию. М-mе Кокошкина убеждала меня по телефону в прелести моих стихов и моей любви к России, я же старался внушить ей, что я склоняюсь к с.-р., а втайне — и к большевизму и что, по моему мнению, сейчас именно любовь к России клонит меня к интернациональной точке зрения, и заступился за травимого всеми Горького. Я хотел пойти, но сейчас только вернулся из дворца с двух допросов, поздно обедал и устал.
На днях утром я обходил с МуравьевымПредседатель Чрезвычайной Следственной Комиссии, адвокат камеры… Поразило меня одно чудовище, которое я встречал много раз на улицах, с этим лицом у меня было связано разное несколько лет. Оказалось, что это Собещанский, жандармский офицер, присутствовавший при казнях. В камере теперь — это жалкая больная обезьяна. Очень мерзок старик Штюрмер. Поганые глаза у Дубровина. М-mе Сухомлинову я бы повесил, хотя смертная казнь и отменена. Довольно гадок Курлов. Остальные гораздо лучше… Было несколько сцен тяжелых…
У меня все время «большие дни», т. е. я продолжаю погружаться в историю этого бесконечного рода русских Ругон-МаккаровЦикл из 20 романов писателя Эмиля Золя о жизни семьи Ругонов на протяжении Второй империи во Франции. или карамазовых, что ли. Этот увлекательный роман, с тысячью действующих лиц и фантастических комбинаций, в духе более всего Достоевского (которого МережковскийПоэт, драматург, литературный критик, один из основателей символизма так неожиданно верно назвал «пророком русской революции»), называется историей русского самодержавия XX века. Читать далее
Сегодня я дважды был в Зимнем дворце и сделался редактором. МуравьевПредседатель Чрезвычайной Следственной Комиссии, адвокат пошлет телеграмму Лодыженскому (т. е. главному моему начальству в Минске), а так как он на правах товарища министра юстиции, то я надеюсь, что меня откомандируют. Не знаю, надолго ли, попробую. Сейчас взял себе Маклакова и прошу потом ВырубовуЛучшая подруга императрицы, а в пятницу хочу присутствовать на допросе Горемыкина. Жалованье мое будет 600 рублей в месяц. Сейчас читал собственноручную записку Николая IIРоссийский император к ВоейковуДворцовый комендант, генерал-майор свиты Николая II о том, что он требует, чтобы газеты перестали писать «о покойном Р.». Почерк довольно женский — слабый; писано в декабре. Его же — телеграмму, чтобы прекратить дело Манасевича-Мануйлова. Скучный господин.