26 февраля.
Пьяные, смешанные с полицией солдаты
стреляли в народ.
27-е.
Разлился по блескам дул и лезвий
рассвет.
Рдел багрян и долог.
В промозглой казарме
суровый
трезвый
молился Волынский полк.
Жестоким
солдатским богом божились
роты,
бились об пол головой многолобой,
Кровь разжигалась, висками жилясь.
Руки в железо сжимались злобой.
Первому же, приказавшему —
«Стрелять за голод!» —
заткнули пулей орущий рот.
Чье-то — «Смирно!»
Не кончил.
Заколот.
Вырвалась городу буря рот.
9 часов.
На своем постоянном месте
в Военной автомобильной школе
стоим,
зажатые казарм оградою.
Рассвет растет,
сомненьем колет,
предчувствием страша и радуя.
Окну! Вижу — оттуда,
где режется небо
дворцов иззубленной линией,
Взлетел, простерся орел самодержца,
черней, чем раньше,
злей, орлинее.
Сразу —
люди,
лошади,
фонари,
дома
и моя казарма
толпами
по сто
ринулись на улицу.
Шагами ломаемая, звенит мостовая.
Уши крушит невероятная поступь.
И вот неведомо,
из пенья толпы ль,
из рвущейся меди ли труб гвардейцев
нерукотворный,
сияньем пробивая пыль,
образ возрос.
Горит.
Рдеется.
Шире и шире крыл окружие.
Хлеба нужней,
воды изжажданней,
вот она:
«Граждане, за ружья!
К оружию, граждане!»
На крыльях флагов
стоглавой лавою
из горла города ввысь взлетела.
Штыков зубами вгрызлась в двуглавое
орла императорского черное тело.
Граждане!
Сегодня рушится тысячелетнее «Прежде».
Сегодня пересматривается миров основа.
Сегодня
до последней пуговицы в одежде
жизнь переделаем снова.
Граждане!
Это первый день рабочего потопа.
Идем
запутавшемуся миру на выручу!
Пусть толпы в небо вбивают топот!
Пусть флоты ярость сиренами вырычут!
Горе двуглавому!
Пенится пенье.
Пьянит толпу.
Площади плещут.
На крохотном форде
мчим,
обгоняя погони пуль.
Взрывом гудков продираемся в городе.
В тумане.
Улиц река дымит.
Как в бурю дюжина груженых барж,
над баррикадами
плывет, громыхая, марсельский марш.
Первого дня огневое ядро
Жужжа скатилось за купол Думы.
Нового утра новую дрожь
встречаем у новых сомнений в бреду мы.
Что будет?
Их ли из окон выломим,
или на нарах
ждать,
чтоб снова
Россию
могилами
выгорбил монарх?!
Душу глушу об выстрел резкий.
Дальше
в шинели орыт.
Рассыпав дома в пулеметном треске,
город грохочет.
Город горит.
Везде языки.
Взовьются и лягут.
Вновь взвиваются, искры рассея.
Это улицы,
взяв по красному флагу,
призывом зарев зовут Россию.
Еще!
О, еще!
О, ярче учи, красноязыкий оратор!
Зажми и солнца
и лун лучи
мстящими пальцами тысячерукого Марата!
Смерть двуглавому!
Каторгам в двери
ломись,
когтями ржавые выев.
Пучками черных орлиных перьев,
подбитые падают городовые.
Сдается столицы горящий остов.
По чердакам раскинули поиск.
Минута близко.
На Троицкий мост
вступают толпы войск.
Скрип содрогает устои и скрепы.
Стиснулись.
Бьемся.
Секунда! —
и в лак
заката
с фортов Петропавловской крепости
взвился огнем революции флаг.
Смерть двуглавому!
Шеищи глав
рубите наотмашь!
Чтоб больше не ожил.
Вот он!
Падает!
В последнего из-за угла — вцепился!
«Боже,
четыре тысячи в лоно твое прими!»
Довольно!
Радость трубите всеми голосами!
Нам
до бога
дело какое?
Сами
со святыми своих упокоим.
Что ж не поете?
Или
души задушены Сибирей саваном?
Мы победили!
Слава нам!
Сла-а-ав-в-ва нам!
Пока на оружии рук не разжали,
повелевается воля иная.
Новые несем земле скрижали
с нашего серого Синая.
Нам,
Поселянам Земли,
каждый Земли Поселянин родной.
по станкам,
по канторам,
по шахтам братья
Мы все
на земле
солдаты одной,
жизнь созидающей рати.
Побеги планет,
держав бытие
подвластны нашим волям.
Наша земля.
Воздух — наш.
Наши звезд алмазные копи.
И мы никогда,
никогда!
никому,
никому не позволим!
землю нашу ядрами рвать,
воздух наш раздирать остриями отточенных копий.
Чья злоба надвое землю сломала?
Кто вздыбил дымы над заревом боен?
Или солнца
Одного
На всех мало?!
Или небо над нами мало голубое?!
Последние пушки грохочут в кровавых спорах,
последний штык заводы гранят.
Мы всех заставим рассыпать порох.
Мы детям раздарим мячи гранат.
Не трусость вопит под шинелью серою,
не крики тех, кому есть нечего.
Это народа огромное громовое:
— Верую
величию сердца человечьего! —
Это над взбитой битвами пылью,
над всеми, кто грызся, в любви изверясь,
днесь
небывалой сбывается былью
социалистов великая ересь!
Говорят, что сейчас во Франции русский не может появиться в ресторане: все посетители встают и уходят. Нас открыто называют нацией изменников. Англия не может больше дать убежища государюРоссийский император. Позор. Презрение нами заслужено.
Спасения души в земледельческом труде, как проповедует Толстой, я не вижу: нельзя спасать дух посредством обработки капусты, как нельзя сделаться православным, переменив скоромную пищу на соленые огурцы. Но в это переходное время хорошо сделать орудием борьбы труд земледельческий, такой видимый для этих первобытных людей. Читать далее
Не пора ли заткнуть фонтан красноречия?! Сколько бессмысленного повторения бессодержательной фразеологии!!
Доношу, что, ознакомившись с положением Юго-Восточного фронта, пришел к положительным выводам, которые сообщу по приезде. Положение в Севастополе весьма благоприятно.
Керенскийпремьер-министр — настоящий человек на настоящем месте. The right man on the right place, как говорят умные англичане. Или — The right man on the right moment? A если только for one moment? Не будем загадывать. Во всяком случае, он имеет право говорить о войне, за войну — именно потому, что он против войны (как таковой). Он был «пораженцем» по глупой терминологии «побединцев». (И меня звали «пораженкой».)
И кто-то, упав на карту,
Не спит во сне.
Повеяло Бонапартом
В моей стране.
Читать далее
Капитан привез меня на автомобиле к Мариинскому театру и ввел в бывшую императорскую ложу. Зал был переполнен, выручка от продажи билетов достигла 20 тысяч рублей. Мне казалось, что все смотрят на меня, и я едва владела собой.
— Граждане и гражданки! Наша мать погибает. Наша мать-Россия. Я хочу помочь спасти ее. Я обращаюсь к женщинам, чьи сердца кристально честны, чьи души чисты, чьи помыслы благородны. С такими женщинами мы покажем пример самопожертвования, чтобы мужчины осознали свой долг и исполнили его в этот тяжкий час испытаний! Читать далее
Когда случилась революция Керенскогопремьер-министр, в Лидсе была устроена большая встреча людей,симпатизирующих ей. Я выступал на этом собрании. Туда мы ехали на поезде вместе с Джеймсом Рамси Макдональдом, который рассказывал такие длинные шотландские байки, что было почти невозможно понять, в чем соль анекдота. В Лидсе же было решено попробовать создать в разных районах Англии и Шотландии организации для продвижения Советов рабочих и солдатов по русской модели.
В Москве бастуют все официанты и сотрудники отеля «Метрополь», за исключением работников кухни. В результате гостям приходится самим приносить себе еду с кухни и прибираться в номерах.
Мы по телефону получили извещение, что из Питера к нам едет делегация Петросовета. Слух о приезде питерских гостей быстро распространился по всему городу, и к моменту прибытия парохода большая толпа сосредоточилась на Петроградской пристани. Не зная намерений нежданных гостей, мы встретили их без речей. В составе петроградской делегации были ЧхеидзеПолитик, социалист, ГоцЛидер фракции эсеров в Петроградском совете, председатель ВЦИК, Анисимов, Вербо и другие меньшевики и эсеры. Познакомившись, мы повели их в Кронштадтский Совет. Приезжие имели достаточно такта, чтобы сразу не показать своей вражды. Читать далее
Несмотря на охи и ахи и восклицания, что на Волге бесчинствуют солдаты и дезертиры, я взял небольшой чемоданчик и отправился в двухнедельное путешествие по Волге. Я исходил из соображения, что, по-видимому, резали южнее Нижнего. В таком случае я мог кататься севернее, т.е. между Тверью и Нижним. А проехаться ужасно хотелось! Читать далее
Иногороднему отделу Совета р. и с. д. поручается немедленно довести до сведения военного министра об антисемитской резолюции офицеров Особой армии (не допускать в свой состав евреев-офицеров) и о случае ареста 33 евреев в Тарнопольском полку.
Вы все же не так тупы, как я полагал. Несмотря на вашу быдловатую близорукость, вы все же способны иногда увидеть вещи издалека.
Эрик Сати
Отдыхая от службы перед обедом, я стал разбирать (чуть не в первый раз) ящик, где похоронена ДельмасЛюбовь Андреева — оперная (меццо-сопрано) и концертная певица, вокальный педагог, выступавшая под фамилией матери, Дельмас.. Боже мой, какое безумие, что все проходит, ничто не вечно. Сколько у меня было счастья («счастья», да) с этой женщиной. Слов от нее почти не останется. Останется эта груда лепестков, всяких сухих цветов, роз, верб, ячменных колосьев, резеды, каких-то больших лепестков и листьев. Все это шелестит под руками. Читать далее
В последнем номере «Журнала распоряжений» напечатано: «Указом Временного правительства правительствующему Сенату, директор Государственных театров ТеляковскийГлава Дирекции Императорских театров уволен, согласно прошению, по болезни от службы». Теляковский находился на службе в государственных театрах со 2 мая 1898 г. Читать далее