Александр Яковлев. Проект 1917

Москва

09.01.18

Сегодня сидел почти целый день дома; триумф хамократии слишком чувствуется на улице, и потому домашний бест — лучшее, что можно себе представить в свободный день. Завтра газеты после четырехдневного перерыва; какие мерзости они нам сообщат? Сегодня несколько интересных вещей сообщил Яковлев о некоем Логвинском — присяжном поверенном и в то же время агенте охранки; он будто бы уверял, что дело первой революции было подготовлено Бьюкененом, что в нем участвовали и РузскийГлавнокомандующий армиями Северного фронта, и ЧерновЛидер эсеров гораздо более активно, нежели это принято думать; относительно теперешнего положения — будто бы это преддверие к шагу назад. Где тут правда и где ложь?

Москва, Российская советская республика

22.12.17

Армия демобилизованных валила по железным дорогам, круша все на своем бесшабашном пути. В поездах было разбито и ободрано все, что только можно разбить и ободрать. Даже из крыш выламывали заржавленные железные листы. На Сухаревке шел оживленный торг вагонными умывальниками, зеркалами и кусками красного потертого плюша, вырезанными из вагонных диванов. Читать далее

, и еще

9 Мне нравится

51 Комментировать

Петроград

14.09.17

По городским разговорам все более выясняется, что в основе авантюры КорниловаГенерал, Верховный главнокомандующий лежит провокация, в которой замешаны, по-видимому, Керенскийпремьер-министр, СавинковРеволюционер, публицист. Россия становится похожа на Мексику. Интересный разговор с Яковлевым. Он был в Могилеве и готовил аграрную программу для Корнилова, состоящую в наделении землей солдат в собственность. Он указывает на ЗавойкоЖурналист, адъютант генерала Лавра Корнилова и, быть может, Аладьина как на главных авторов дела. Корнилов, по его впечатлению, привлекательный солдат, но не политик, а младенец в политике. В военную и политическую часть замысла он не был посвящен, и уехал за день до выступления. По его мнению, Львов сыграл здесь темную и глупую роль.

Петроград

17.07.17

Свидетелями вчерашней пальбы оказались четверо моих приятелей. Саша Яша, явившийся сегодня утром и проведший почти весь день с нами (он неделю тому назад вернулся из Крыма), Петров-ВодкинХудожник, теоретик искусства, Коля ЛансереНиколай Лансере — архитектор-художник, профессор Академии художеств. Член общества «Мир Искусства». и Боря СеребряковИнженер-путеец, кузен и муж художницы Зинаиды Серебряковой, племянник Александра Бенуа.. Показания их очень схожи. Саша Яша приехал поздно вечером из Лебяжьего, где он поселил Казу Розу (жену), и пошел, ничего не подозревая, по городу, отыскивая, где бы поужинать. Читать далее

У Морской он увидел массы солдат, в беспорядке направляющихся к Николаевскому вокзалу. Ехали и грузовики, полные вооруженных солдат и рабочих. Среди них немало пулеметчиков с их «запасами смерти» через плечо. Публика по тротуарам относилась, скорее, недоуменно и вопрошала: «Куда вы едете? И зачем?». Лишь изредка буркнет кто: «Вперед!» или с автомобиля крикнут: «Ура!». Еще не кончилось шествие, как послышалась вдали трескотня и шлепание выстрелов. И тогда получилась мгновенная перемена картины. Все эти толпы — и публика, и демонстранты — повернули и стали улепетывать, толкаясь, давя друг друга, бросая винтовки, трости, зонтики.

Потом раздались панические клики: «Казаки!», еще больше ускорившие бег спасающихся. Саша Яша не без удовольствия (в глубине же он «сатириконец», и это только при мне он прикидывается, что относится к событиям беспристрастно), настаивал именно на позорном оттенке этого бегства христолюбивого воинства от опасности, которая грозила на очень далеком расстоянии, и противостояла ему бесстрашно и спокойно группа французских офицеров, так и не тронувшихся с угла, на котором они стояли и помогали дамам и детям убраться с пути хлынувшей обратно лавины. Сам Саша Яша примостился на лесенке, ведущей в подвальный этаж, и там просидел нисколько минут, после чего отправился обратно. Однако через Дворцовый мост пройти уже не позволил ряд преградивших его пути солдат, «верных правительству».

Почти тождественны эпизоды, рассказанные Кузьмой и моими двумя племянниками. Первый оказался в самой каше на углу Садовой, но решительно не способен был выяснить, кто стрелял и откуда. Ему, во всяком случае, пришлось полежать на брюхе. Коля и Боря — тоже дачные мужья и тоже рыскали в поисках ресторана — были в момент стрельбы у Полицейского моста. Их поток понес по набережной Мойки, и спрятались они на сходе к воде, куда приткнулось кроме них немало народа — офицеров, штатских и дам. О безобразной панике говорят и они.

Со слов других лиц и подслушанных на улице разговоров, выясняется, что стрельба началась по Литейной (там даже убили какого-то полковника) и перебросилась по Невскому до Садовой, но кто стрелял, никто так и не умеет выяснить. Многие же удовлетворяются скорее голословными подозрениями, что стреляли «сверху, с крыши». Считается, что убито и ранено довольно много, но мои свидетели ни одной жертвы не видели. Всем им показалось, что стрельба длилась 3-4 минуты, хотя я, следя по часам, могу утверждать, что она продолжалась ровно 14 минут. Эта разница в показаниях вполне объясняется тем, что, находясь в гуще событий, среди криков, каждый начинает слышать лишь более близкие выстрелы. Результат этой нелепой, нескладной, немного провокационной затеи (провокация — «национальный институт» и действует в тесном единении с другим «национальным институтом» — страхом перед собственным мнением), покамест все же для меня приятный. Глупейший ШингаревЧлен IV Государственной думы, врач, министр финансов (с мая 1917), нахождение которого у власти мне всегда представлялось самой нелепой из исторических случайностей. К сожалению, сейчас и его уход запоздал. Он уже успел все запутать и провести, между прочим, чудовищный закон о добавочных подоходных налогах, обещающих, если они будут введены, окончательно разорить имущие классы — самые корни «промышленности», чем не только не создастся почва для дальнейшей социализации, но просто становится необходимым водворение или Аракчеевщины, или Протопоповщины через Пугачевщину. Вероятно, вся безнадежная беда именно в том, что Шингаревы уходят, а заменить их некем. Так сказал Сазонов Палеологу.

Нет людей воли — одно время надежда возлагалась на Керенского, но этот теперь уже сметен в партийной сутолоке, и в руках союзников фантошка, если только не просто политический жулик (что еще может оказаться не столь плохим, если «ему повезет»). Нет и людей правильно понятого патриотизма.

«Надо кончать войну, но как ее кончать?» — эту фразу слышишь решительно от всех, и за один сегодняшний день я имел две беседы на эту тему — с Сашей Яшей и с Верейским. А для меня ответ на вопрос был бы готов, если бы я мог указать на человека, на определенное лицо. Ибо сейчас, разумеется, дело не в партиях, не в союзниках, не в «долге чести» (это в политике-то!) и даже не в идеях, а именно в том, чтобы получить разумную волю к миру и чтобы суметь (технический стимул) эту волю быстро и с наименьшим для страны вредом осуществить на деле. Во всяком случае, вред можно было бы уменьшить уже одним столкновением интересов всех других, заинтересованных в игре. Покажи только Россия серьезно, что она идет на мир, так и Франция, и Англия поспешат или предупредить ее, или просто ей это благосклонно «разрешат». Ибо с Россией, вошедшей в союз с Германией, не так-то легко будет разговаривать, даже японцам. Ну, в худшем случае на первых порах займут Архангельск и Владивосток, но потом это уладится, утрясется, тем более что и другие комбатанты при последних издыханиях. Однако именно у нас, быть может, по милости 23-летнего царствования круглой бездарности (отрава в сердце) окончательно вывелись истинно государственные люди, а их уже никак не заменишь такими расщепливающимися оракулами, как все эти «демократы» и «коллективы». Нет рычага, нет жизненной силы, а есть только лозунги и формулы, зазубренные из книжек или надуманные в вынужденном безделье.

В споре с Верейским меня, но уже с впадением в исступление, поддерживал Яремич. Зато Аргутинский, улучив момент, когда я зачем-то вышел из столовой, поделился своим недовольством тем, что «художники говорят о вещах, в которых они ничего не понимают». Милый «дипломат» чистосердечно воображает, что он понимает, и в этом позже его поддержал не без подмаз и ловких ухваток Саша Яша. Спор этот происходил вечером за чаем в ожидании обещанного еще в субботу прихода Луначарского, который так и не явился.

Днем же мы были большой компанией (встретились как ни в чем не бывало с Макаровым) на осмотре Мраморного дворца. При этом я мог лично познакомиться с физиономией улиц. И хотя и был приготовлен «ничего не увидеть», все же меня поразила та обыденность и вялость, что царят всюду.

Утром в телефон я слышал самые странные вещи: Нева запружена миноносками, на которых приехали кронштадтцы; всюду идут манифестации с черными знаменами и подписями «Долой войну». Одну такую кучку видел Саша Яша, идя ко мне. А на самом деле я увидел (это было 3 часа) довольно много серой публики, продвигавшейся, главным образом, в обратном к нам направлении, всего одно и то же возвращающееся красное знамя, которое нес под мышкой рабочий, несколько отрядов в 3-4 человека, вооруженных солдат, матросов и рабочих. Говорят, за несколько минут до нас на Миллионной стреляли. Швейцар Аргутинского утверждает, что с крыши насупротив их дома. Но мы застали улицу в ее обыденно-летнем виде, почти пустою, с кучками дворников и прочей челядью у ворот. Навстречу нам медленно передвигался отряд казаков. И вот когда они поравнялись с нами, то одна из кухарок подошла к ехавшим впереди и с искренним убеждением сказала им: «Вся надежда на вас!»

Из окон Мраморного дворца мы видели, как в довольно стройном порядке подвигалось по Троицкому мосту какое-то войско в направлении к Марсову полю. Лакеи и чиновники Министерства труда взирали на это, бледные от ужаса. Но для чего шло христолюбивое воинство, мы так и не узнали, и никаких выстрелов за весь день я не слышал. На возвратном пути мы видели, как из ворот казармы у Зимней канавки вышли несколько преображенцев, которые провели партию обезоруженных солдат и матросов к гауптвахте Зимнего дворца. До этого произошла наша встреча с великим князем Николаем Михайловичем, подозвавшим Тройницкого и меня к извозчику, на котором он ехал к своей племяннице Юсуповой.

На углу Зимнего дворца стояла кучка рабочих. Лица у всех встречавшихся матросов возбужденные, почти «вдохновенные»; видно, что они горят как-то «послужить делу». Напротив, у вооруженных рабочих вид озабоченный, обозленный и насторожившийся. Мне почему-то они напоминали тайных предсказателей, не то с недоумением, не то с остервенением дилетантов относящихся к своим новым задачам. Кучки из трех-четырех таких воинов попадались нам навстречу довольно часто, когда мы шли у Биржи. В это время было очень светло, прозрачно, празднично и жарко.

Аргутинский вечером рассказывал, что на набережной Мойки, у Донона, лежит убитая лошадь ломового. Кто-то еще рассказывал о панике на Обводном ломовиков. От их скача, их битюгов и грома телег получалось впечатление античных ристалищ. Параллельно Певческому мосту от Министерства внутренних дел к Манежу сейчас выстроилась артиллерия. Может быть, вечером что-нибудь и произошло бы, но полил как из ведра ливень и это, вероятно, послужило к отмене событий. Я лег совсем спокойный.

#Июльское восстание

, и еще

14 Мне нравится

Комментировать

Симбирск

14.06.17

Я спрашивал вчера ЯковлеваИван Яковлев — чувашский просветитель, православный миссионер, педагог, организатор народных школ, создатель нового чувашского алфавита и учебников чувашского и русского языков для чувашей, писатель, переводчик, фольклорист. о том, нет ли сейчас и среди чувашей брожения в смысле каких-либо сепаратных вожделений. Хитрый старик, конечно, не выдает своих, хотя и сознался, что есть молодые головы, об этом мечтающие. Но большинство стоит за тесное слияние с коренной Россией, при сохранении православия и национальных особенностей. Во время разговора Яковлев заметил двух солдат, вошедших во двор и начавших мочиться. Надо было видеть, с какой живостью он вскочил, бросился к ним и выпроводил за калитку. Это напомнило мне РепинаХудожник, который в Здравневе загорелся гневом на мужиков-плотовщиков, причаливших к устроенной им на Двине набережной и портивших ее.

, и еще

4 Мне нравится

13 Комментировать

Петроград

27.05.17

Пошли на Васильевский к Яковлеву. У Яковлева мило, тихо в мастерской, показывал свой собственный масляный портрет, наброски с Шаляпинаоперный певец в «Дон Карлосе», потом бесчисленное количество акварелей эротических, русских бытовых рисунков, зверей, отхожу от него.

, и еще

7 Мне нравится

10 Комментировать

Петроград

15.04.17

Обед у БенуаХудожник. Опять политика. Меня, и без того левого, поучают из газет «Известий». Анна Карловна и Атя читают мне выдержки вслух речи большевиков. Я впечатлен. Шура тоже говорил мне интересные вещи против Временного правительства и Англии. Читать далее

, и еще

14 Мне нравится

Комментировать

Петроград, 1-я линия Васильевского острова, 38

11.03.17

Пишу красками фигуру Зимы, но работа не клеится, я начинаю все более заражаться общей тревогой. К завтраку Коля ЛансереНиколай Лансере — архитектор-художник, профессор Академии художеств. Член общества «Мир Искусства»., с которым мы обсуждали (точно ничего грозного вокруг не творится) грандиозный заказ ГорчаковаМихаил Горчаков — светлейший князь, камер-юнкер, коллекционер. (однако в душе я ни минуты не верю в осуществление, по нынешним временам, этого замка на Украине). Читать далее

, и еще

8 Мне нравится

1 Комментировать

вместе с

Петроград

04.02.17

С БенуаХудожник ходил к Яковлеву смотреть его работы — Шаляпинаоперный певец и др. Шаляпин мне не понравился, хотя и в этой работе удивляет его умение. Оба вернулись к Бенуа. После обеда пришел СтепанСтепан Яремич — искусствовед и художник.. Сидели закутанные, так было холодно. Шура нарисовал с меня и Яремича крокиКроки́ — набросок, чертеж. В военном деле — подробное изображение местности или какого-либо участка местности.. Обсуждали, что будет между Америкой и Германией.

, и еще

11 Мне нравится

Комментировать

вместе с Александр Яковлев

Петроград, 1-я линия Васильевского острова, 38

14.01.17

Встреча Нового, 1917 года произошла у нас на сей раз с необычайной помпой, в создании которой приняли участие художники Яковлев (Саша Яша) и ШухаевВасилий Шухаев — русский живописец, график, сценограф. (Шух), наши дети и их товарищи и наша гордость ПрокофьевКомпозитор (Прокошка). Пришла масса гостей. Особенно эффектным и даже жутким получилось появление колоссальной фигуры Старого года, составленной из Саши Яши, сидящего на плечах у Шуха. Надетые на руки и на ноги исполинские белые картонные ладони и ступни придавали полную иллюзию, что перед нами настоящий гигант. Читать далее

, и еще

17 Мне нравится

3 Комментировать

Русское слово

13.01.17

1/4

Анна Остроумова-Лебедева. Бургос. 1915 год

Выставка «Мира Искусства» без БенуаХудожник, Богаевского, ГрабаряПопечитель городской Художественной галереи П. и С. М. Третьяковых, художник, Лансере, РерихаХудожник, сценограф, общественный деятель, Сарьяна, Сомова — такова последняя, только что открывшаяся выставка. Правда, в ней участвует Браз, ДобужинскийХудожник, книжный иллюстратор, сценограф, Кустодиев, Остроумова-Лебедева, Петров-ВодкинХудожник, теоретик искусства, Судейкин, Яковлев, но их произведения как-то растворяются в массе новых молодых участников, по преимуществу москвичей и — что всего главнее — по преимуществу живописцев. В пестрой, сверкающей красками толпе «гостей» как-то затерялись скромные, иной раз не первой свежести туалеты «хозяев» — старых членов общества «Мир Искусства». Читать далее

В искусстве так и быть должно. Уважение к заслуженным мастерам отнюдь не должно запирать дверей для юношей, пусть даже из другого «лагеря» — это не так уж важно если не для репутации известного художественного сообщества, так для истории искусства. К чему ведет «политика запертых дверей», можно было видеть на последних выставках «союзников» и «передвижников». «Мир Искусства» не захотел повторить ошибку и широко открыл двери очередной выставки художественной молодежи.

Петров-Водкин дал превосходный, полный воздуха пасмурный пейзаж и любопытных по гармонии, напоминающих старые фрески блеклых и в то же время каких-то едких тонов «Двух девушек», приобретенных в Третьяковскую галерею. Великолепные испанские акварели Остроумовой-Лебедевой, особенно «Бургос». Добужинский, так глубоко впитавший в себя городской облик Петрограда и городов Западного края, дал, между прочим, две московские акварели, как всегда искусно выполненных, но не передающих своеобразной московской атмосферы. У Ульянова, продолжающего серию своих благородных портретов (наиболее совершенен слегка подсвеченный портрет баронессы Кноп), оказался очень серьезный соперник в лице Сорина, с громадную нежностью техники написавшего в «ульяновской» манере портрет баронессы Штейнгель. Борис Григорьев кроме обычных карандашных рисунков дал красивый этюд женской головки и как будто навеянную Ропсом жуткую «Улицу». Кандауров выставил яркие по краскам и любопытные по самому замыслу композиции из игрушек.

В группе молодых участников «Мира Искусства» первые места занимают москвичи: Кончаловский, Машков и Мильман. Здесь, конечно, уже речи быть не может о графическом подходе к живописи, о том первенстве линии над цветом, которое до сих пор характеризовало направление «Мир Искусства». Здесь царство форм, объемов, красочного восприятия.

, и еще

14 Мне нравится

2 Комментировать

Петроград

11.12.16

К 11 часам на Большую Зеленинку к ШухаевуВасилий Шухаев — русский живописец, график, сценограф. в мастерскую. Превосходно рисует, но краски его мне не нравятся и так же поверхностны во всем, что и у Яковлева.

, и еще

4 Мне нравится

Комментировать