Мне, право, стало казаться, что все жизни одинаковы.
Мандельштам часто заходил за мной, и мы ехали на извозчике по невероятным ухабам революционной зимы среди знаменитых костров, которые горели чуть ли не до мая, слушая неизвестно откуда несущуюся ружейную трескотню. Так мы ездили на выступления в Академию художеств, где происходили вечера в пользу раненых и где мы оба несколько раз выступали.
И вот одна осталась я
Считать пустые дни.
О вольные мои друзья,
О лебеди мои!
И песней я не скличу вас,
Слезами не верну,
Но вечером в печальный час
В молитве помяну.
Читать далее
88 современных стихотворений, избранных ГиппиусПоэтесса
Конечно, писатель познается не по тому только, что пишет он сам, но в известной мере и по тому, что для него наиболее ценно из написанного другими; «пристрастия» художника порою не менее говорят нам о его душе, чем его собственные создания. Гиппиус — писательница, справедливо ценимая многими, и потому далеко не лишено интереса узнать, какие произведения современной поэзии она наиболее любит, какие авторы, какие мотивы ей ближе других. Читать далее
Ты всегда таинственный и новый,
Я тебе послушней с каждым днем.
Но любовь твоя, о друг суровый,
Испытание железом и огнем.
Читать далее
Теперь никто не станет слушать песен.
Предсказанные наступили дни.
Моя последняя, мир больше не чудесен,
Не разрывай мне сердца, не звени.
Еще недавно ласточкой свободной
Свершала ты свой утренний полет,
А ныне станешь нищенкой голодной,
Не достучишься у чужих ворот.
В тот момент, когда я очутилась на мосту, случилось нечто беспримерное: среди бела дня развели мост. Остановились трамваи, ломовики, извозчики и пеше ходы. Все недоумевали.
Когда в тоске самоубийства
Народ гостей немецких ждал,
И дух суровый византийства
От русской Церкви отлетал,
Когда приневская столица,
Забыв величие свое,
Как опьяненная блудница,
Не знала, кто берет ее,
Сборник появился при еще более грозных обстоятельствах, чем «Четки». Если «Четки» опоздали, «Белая стая» прилетела просто к шапочному разбору. Транспорт замирал — книгу было нельзя послать даже в Москву, она вся разошлась в Петрограде. Бумага грубая — почти картон. Журналы закрывались, газеты тоже. Поэтому в отличие от «Четок» у «Белой стаи» не было шумной прессы. Голод и разруха росли с каждым днем.
Тот голос, с тишиной великой споря,
Победу одержал над тишиной.
Во мне еще, как песня или горе,
Последняя зима перед войной.
Белее сводов Смольного собора,
Таинственней, чем пышный Летний сад,
Она была. Не знали мы, что скоро
В тоске предельной поглядим назад.
Вы все спрашиваете, как у меня дела и куда я пропал. В ночь наш запоздавший поезд привез меня в Петроград. Что ж, мило, хотя мокро и грязно. Первые лица, с которыми я снесся, была Элеонора. Она мне рассказывала — не знаю, сколь это точно — что штаб нашел мое освобождение странным: что такое, освобождают от военной службы только за то, что композитор? — и хотели меня выкатить вон, но будто сам Керенскийпремьер-министр (так говорила Элеонора) поехал в штаб и сказал, чтобы они раз и навсегда это дело не трогали, пока он стоит во главе Военного министерства и правительства. Итак, все было в порядке. В эти дни я обыкновенно завтракал у «Медведя». Читать далее
Ты — отступник: за остров зеленый
Отдал, отдал родную страну,
Наши песни, и наши иконы,
И над озером тихим сосну.
Читать далее
Сегодня я получила письмо от Вали СрезневскойШкольная подруга Ахматовой., которое начинается так: опять, кажется, назрела резня. От таких новостей все делается постылым. Буду ли я в Париже или в Бежецке, эта зима представляется мне одинаково неприятной. Единственное место, где я дышала вольно, был Петербург. Но с тех пор, как там завели обычай ежемесячно поливать мостовую кровью сограждан, и он потерял некоторую часть своей прелести в моих глазах.