Без иноземцев ни шагу
Подражая французской школе конца прошлого века, в частности, Ги де Мопассану, г. Слезкин в своей книге «Господин в цилиндре» стремится прежде всего к внешнему действию, энергичной фабуле, захватывающей «выдумке». Но, совершенно упуская из виду психологическое богатство, тонкий ум и наблюдательность своих учителей, автор, конечно, донельзя упрощает художественные задачи. И однажды приняв вульгарный тон рассказчика, бравого седоусого полковника, вспоминающего свою молодость за стаканом доброго старого вина, г. Слезкин уже не может отказаться от этой ложной манеры.
«Любовь, любовь, любовь волнует нашу кровь», — слова текут рекой, случайные и непроверенные, изредка мелькнет попутное описание природы, что-нибудь живописное, но очень краткое.
Герой — почти всегда один и тот же, неустойчивый характер, неопределенное лицо, скучнейшая профессия. Мещанин, и притом мучимый припадками любовной слабости, выросшей на праздном воображении, как злостный нарыв. И нарыв этот своевременно раскрывается, действующие лица вступают в законный брак и посещают веселое заведете или оплакивают утраченную молодость — в зависимости от возраста и пола. В конечном итоге — художественный анекдот, любопытный рисунок в одной плоскости и без психологической перспективы, действие — без диалога, люди — без прошлого и будущего. «Беатриче кота Брамбиллы» — теплый и музыкальный рассказ, но и он обезврежен, в конце концов, банальным разъяснением всего случившегося. Негде заблудиться, все по-прямому, из тяжелого и скучного материала.
Жизнь идет и между прочим особенно дорого становится былое, пережитое, во многом такое хорошее и глубокое. По мере того, как годы идут, и когда все увеличивается чувство мягкой горечи от ухода близких, как-то особенно чувствуется и больше понимается хорошее и пережитое, и увеличивается чувство неразрывной связи с прошлым и будущим…
Я бы хотел иметь перо панегиристовПридворная хвалебная поэзия. XVIII века, чтобы выразить свой восторг.
«Авось», «а мало ли что», «перемелется», — все эти утешения, всегдашние спутники русской жизни даже в самое тяжелое время, теперь исчезли, и в первый раз в жизни я испытываю, «что отечество в опасности». Экономическая картина: урожай, а все мельницы стоят (твердые цены), сено не заготовили, потому что военное ведомство не дало проволоки, борьба за продукты между фронтом, заводами, обороной и обществом. Глас народа: измена. Что делать с дешевеющими деньгами? Власть стала подобна товару и носители власти — спекулянтам...
Война привела меня на грань совершенного цинизма. Мне стоило больших трудов снова поверить, что есть смысл пытаться что-либо делать в этой жизни. Иногда мое отчание доходило до такой степени, что я мог провести несколько дней подряд, сидя на своем стуле в бездействии.
В качестве цели революционной массовой борьбы, признанной уже на партийном съезде 1915 г. в Аарау, партия выдвигает социалистический переворот в Швейцарии. Этот переворот экономически может быть осуществлен немедленно. Он приближается как результат кризиса, переживаемого теперь всей Европой, он абсолютно необходим для полного устранения милитаризма и всех войн. Читать далее
Собирались эллины войною
На прелестный остров Саламин, —
Он, отторгнут вражеской рукою,
Виден был из гавани Афин.
А теперь друзья-островитяне
Снаряжают наши корабли —
Не любили раньше англичане
Европейской сладостной земли.
О, Европа, новая Эллада!
Охраняй, Акрополь и Пирей!
Нам подарков с острова не надо —
Целый лес незваных кораблей.
Морозы, начавшиеся в ноябре, крепчали с каждым днем. Наша больница очень расширилась, и перед нами встала проблема снабжения. Необходимые материалы, которые сначала были в изобилии, теперь стали дефицитом и более низкого качества; а кое-что было вообще невозможно достать, например, резиновые перчатки; даже оперирование гангрены приходилось проводить голыми руками.
Иной раз не хватало присутствия духа, и мы продолжали работать просто в силу привычки. Наши пациенты тоже находились в подавленном состоянии и переносили свои страдания с меньшим терпением. Их отношение к персоналу больницы заметно переменилось, и на фронт они возвращались с нескрываемой неохотой.
Ясным холодным утром поехали к обедне. После завтрака принял ВоейковаДворцовый комендант, генерал-майор свиты Николая II. Погулял с дочерьми и зашел в церковь Знамения по случаю ее праздника. Вечером клеил фотографии.
Клеила с ПапойРоссийский император альбом. Была АняЛучшая подруга императрицы.
Некоторые члены императорской фамилии попытались открыть глаза императрице на истинный характер РаспутинаДруг императорской семьи и на всю серьезность положения. Среди них была старшая сестра ее величества великая княгиня ЕлизаветаСтаршая сестра императрицы Александры Федоровны, которая со времени убийства ее супруга, великого князя Сергея Александровича, жила всегда вдали от мира в качестве старшей сестры небольшого монастыря, основанного ею в Москве. Она явилась в Царское, решившись сделать последнее усилие, чтобы спасти сестру, которую она любила. Однако веры императрицы в человека, которого она считала орудием, избранным Богом, нельзя было поколебать, и, выслушав нетерпеливо речь великой княгини, она прекратила разговор. Две сестры расстались, чтобы никогда не встретиться больше. Читать далее
Тотчас по приезде в Царское Село, онаСтаршая сестра императрицы Александры Федоровны говорила с ГосударынейРоссийская императрица, жена Николая II, стараясь со всей той любовью, которую она к ней испытывала, дать ей, наконец, понять ее ослепление. Она умоляла Императрицу внять ее предупреждениям во имя спасения ее близких и ее страны. Государыня осталась непоколебимой в своем доверии; она понимала чувство, внушившее ее сестре этот шаг, но испытывала бесконечное огорчение, видя, что и сестра верит клеветам тех, кто хочет погубить старца, и она просила ее не возвращаться больше к этому предмету. Видя, что Великая Княгиня продолжает настаивать, Императрица оборвала разговор. Поэтому это свидание оказалось бесполезным.
Публика любит простые идеи и общие олицетворения и не имеет точного представления о роли царицы; поэтому она расширяет эту роль и в значительной степени ее искажает. Александра ФедоровнаРоссийская императрица, жена Николая II слишком импульсивна, слишком заблуждается, слишком неуравновешенна, чтобы создать политическую систему и следить за ее проведением. Она является главным и всемогущим орудием заговора, который я постоянно чувствую вокруг нее: однако, она не более, как орудие. Читать далее
Прикладываю все усилия, чтобы побороть действие тумана, и ничего не получается. Нет внутреннего волнения, сладкого вздрагивания души, без которых писать у меня не получается. Нервы ленивы, равнодушны. Могу только читать и думать.