К началу 1917 года обстановка в обществе радикализируется. Третий годы войны, продовольственный кризис и министерская чехарда заставляют все больше людей говорить вслух о революции.
Настроение крайне напряженное. Работать трудно. На Невском время от времени собираются толпы, разъезжают казаки. Дума мямлит. К вечеру слухи о забастовках ходили по всему городу, трамвайное движение расстроено. Запасаются керосином, свечами, водой. Хлеба действительно мало; у мелочных очереди; некоторые женщины плачут из боязни не получить хлеба.
Царь уехал. Дума продолжает обсуждать продовольственный вопрос. Но что-то сегодня оборвалось, и государственная машина сошла с рельс. Сегодня совершилось то, о чем предупреждали, грозное и гибельное, чему во дворце не хотели верить…
ТаняТатьяна Сухотина-Толстая — писательница, старшая дочь Л. Н. Толстого. была в Туле, приехала не в духе: говорят о революции, ничего нельзя купить; хлеба, керосина нет, лавки запираются.
Последнее пребывание Государя Императора в Петрограде было довольно продолжительное. Он уехал на театр войны только после того, как отговел в Царском Селе. В общем он пробыл в Царском около месяца. Руководящий центр прогрессивного блока решил воспользоваться этим временем, чтобы заставить Государя дать ответственный состав кабинета перед Государственной думой и таким образом, ограничив самодержавие, разобрать портфели министров по заранее намеченному списку. Несмотря на неоднократные попытки председателя Государственной думы Родзянко понудить к этому Государя, последний решительно отказывался согласиться на эту реформу и уехал в Ставку.
По полученным телеграфным сообщениям, прирост денежных вкладов во всех сберегательных кассах за недельный период по всем районам империи, а также по кассам при полевых и крепостных казначействах, составил 25,6 миллионов рублей, всего за первую половину февраля вклады сберегательных касс выросли на 51,2 миллиона руб.
В Думе настроение подавленное, атмосфера тяжелая. Произносятся страстные речи, но Вы их не можете читать: их не печатают. Вчера я беседовал с власть имущими относительно угля и получил самые неутешительные сведения на ближайшее будущее. Спешат подвезти уголь на заводы, работающие на оборону и останавливающиеся из-за недостатка топлива. В ведомствах теперь настроение совсем другое. От подчиненных трудно узнать что-либо.
Тут покамест мало интересного, но надо думать, что это все же изменится. Есть симптомы, что впереди предстает нечто более красочное.
Дума стала на рельсы своей дороги первого караульщика величества. Шульгин, правый, назвал, определил уже царя как противника всего того, что как воздух необходимо стране. И правые молчат. Правда, я разглядел, что им приказано молчать. У них уже написаны свои рецепты. Один из них проболтался мне, что самый страшный и действительный рецепт: «Царь и народ». Верьте, голубчики, и не заметите, как и без царя, и без народа будете.
Оттепель. Дороги портятся.
Речи ЧхеидзеПолитик, социалист, ПуришкевичаЧлен IV Государственной Думы, Ефремова, Керенскогопремьер-министр и Милюковалидер партии кадетов отдают трагическим реквиемом по адресу нашей государственности. Хотят все пронять наших государственных шалунов-нигилистов обращением к их совести! Припоминается мне по сему случаю читанный мной когда-то забавный рассказ о том, как какие-то студиозы приставали к одной ростовщице и старались ее убедить прекратить свою греховную деятельность путем самоповешения, но… но… она все-таки предпочла их не послушаться.
У нас, господа, есть гораздо более опасный враг, чем немецкие влияния, чем предательство и измена отдельных лиц. Это — система: это система безответственного деспотизма, система средневекового представления о государстве не как об европейском современном государстве, а как о вотчине, где есть господин и холопы.
Так вот, господа, вы провозгласили здесь устами депутата МаклаковаЮрист, член IV Государственной думы, весьма категорически сказавшего отсюда: «Настало время решительно сказать: или мы, или вы!». Да кто же эти «вы»?! Читать далее
Талый снег на Ивановской улице обратился в густую грязную жижу. По обыкновению, я вышел из дома часов в одиннадцать утра и позвал извозчика, собираясь в типографию Голике и ВильборгаТипография, в которой печатался журнал «Аполлон».. Ко мне подьехал «Ванька» — старенький, словно мхом обросший, с седой всклоченной бороденкой. И лошадь — под стать, понурая и лохматая. И вот, не успел он, сторговавшись со мной, отстегнуть полость саней, как слева, от Разьезжей, подошли вплотную три каких-то субъекта, одетых в кожу, вида полуинтеллигентного (сразу узнать было — рабочие). Подошли и большими ножницами (какими деревья подстригают) подрезали у лошадиной морды вожжи. Все — молча. Читать далее
Государь, Ваш предок в тяжкую годину, когда стране грозила неминуемая гибель, не поколебался доверить власть лицу, облеченному общественным доверием, и страна была спасена, а имя императора Александра I золотыми буквами записано на страницах не только русской, но и мировой истории. Со всею горячностью, на которую мы только способны, с сознанием того патриотического долга, который на нас всех лежит, мы молим Вас, государь, последуйте примеру Вашего благородного предка. Бьет двенадцатый час, и слишком близко время, когда всякое обращение к разуму народа станет запоздалым и бесполезным.
Завтра беспорядки ожидаются. Господи, если бы поскорее это все кончилось. Мы должны еще перенести снова ужасы революции. Как все-таки счастливо устроен человек, благодетельное время стирает пережитое, воспоминания не так остры. Ведь 1905 год, что же это было! Сражение в самой Москве, расстрелы, насилие и смерть, и снова так.
Мое спасение, мое одно спасение — искусство. Я еще дилетант в нем, но я буду Мастером. Если будет журнал, я много буду работать для него.
Петербург полон самыми злыми слухами. Да уж и не слухами только. Очень неопределенно говорят, что к 27-му, к открытию Думы, будет приурочено выступление рабочих. Что они пойдут к Думе изъявлять поддержку ее требованиям... очевидно, оппозиционным, но каким? Требованиям ответственного министерства, что ли, или Милюковскоголидер партии кадетов — «доверия»? Слухи не определяют. Читать далее
Правительство в лице ПротопоповаМинистр внутренних дел, националист-консерватор и его шайки и Александры ФеодоровныРоссийская императрица, жена Николая II работает, не складывая рук, и ведет свою линию, которая, несомненно, совершенно расходится с интересами России — идет провокация рабочих, дезорганизация тыла, подрыв живых сил страны. Все чаще приходится слышать, что работа нынешнего правительства — это измена России, что это продуманная система, имеющая конечной целью ничью с Германией, — и нужно только изумляться, как люди, имеющие возможность действовать, потому что они находятся во главе организации, не претворяют этой возможности в патриотический долг и не сменят этого, в сущности, невыносимого режима. Режим — вот что должно быть изменено.