Прочел утрешние газеты о торжестве победителей, взглянул на улицу и серое небо, которое с утра переходит в ночь, подумал, что весь день пройдет у меня в том, что я буду звонить и ждать телефонных звонков, а к ночи под окнами опять поднимется стрельба, — и почувствовал, что в городе оставаться не могу.
Сразу собрался с Анной и Дидишкой и, пройдя на вокзале нестрогую большевистскую охрану, прибыл в деревню. Какая здесь мертвая тишина и мертвое спокойствие. Телефон с городом закрыт большевиками, известий со вчерашнего никаких и трудно поверить, что рядом город, в котором творится чудовищное.
Не могу ни понять, ни догадаться, что будет дальше. Вообще, что это будет.
Власть завоевана, по крайней мере в Петрограде. Ленин еще не успел переменить свой воротник. На уставшем лице бодрствуют ленинские глаза. Он смотрит на меня дружественно, мягко, с угловатой застенчивостью, выражая внутреннюю близость.
Отряды юнкеров стягиваются в центр Москвы, окружая Кремль.
Заседание Второго Всероссийского съезда Советов закрылось.
Крыленкосоветский военачальник, шатаясь от усталости, поднялся на трибуну и показал собранию какую-то телеграмму.
«Товарищи, с Северного фронта! XII армия приветствует съезд Советов и сообщает о создании Военно-революционного комитета, который взял на себя командование Северным фронтом!..» Началось нечто совершенно неописуемое. Люди плакали и обнимали друг друга. «Генерал Черемисов признал комитет. Комиссар Временного правительства Войтинский подал в отставку!»
Я в камере № 54.
Стали разводить по камерам Трубецкого бастиона, каждого в одиночку. Меня посадили в камеру №39, рядом со мной посадили Карташева. Помещение сырое и холодное.
У разведенных мостов горели костры, охраняемые сторожами в широких тулупах, в козлы были составлены ружья, и беззвучно проходили черные густые ряды моряков, неразличимых ночью. Только видно было, как колебались ластовицы. Утром узнавали, как одно за другим брались военные училища. Но население столицы было вне этой борьбы.
Подавляющим большинством — при двенадцати воздержавшихся и двух против — съезд Советов принял написанное Лениным воззвание «Рабочим, солдатам и крестьянам!».
Правду говорят, что русские матросы за восемь месяцев после революции убили больше русских офицеров, чем за предыдущие три с половиной года войны они убили немецких офицеров.
Во дворе казарм Волынского полка убит арестованный несколькими часами раньше помощник военного министра князь Георгий Туманов. По имеющимся сведениям, во двор полка пришли матросы, вытащили Туманова из караульного помещения и около полутора часов истязали и издевалась над ним, а потом, добив, скинули труп в Мойку. Голова убитого исколота штыками, один глаз выбит, нос перерублен, проколота шея и перебиты ребра.
Разоружено Павловское пехотное училище на Петроградской стороне, офицеры отправлены в Петропавловскую крепость.
В Москве юнкера заняли Манеж и городскую думу.
Солдаты, окажите активное сопротивление корниловцу Керенскому! Будьте настороже! Железнодорожники, останавливайте все эшелоны, посылаемые Керенским на Петроград! Солдаты, рабочие, служащие, в ваших руках судьба революции и судьба демократического мира! Да здравствует революция!
Съезд постановляет: вся власть на местах переходит Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые и должны обеспечить подлинный революционный порядок.
Советская власть предложит немедленный демократический мир всем народам и немедленное перемирие на всех фронтах. Она обеспечит безвозмездную передачу помещичьих, удельных и монастырских земель в распоряжение крестьянских комитетов, отстоит права солдата, проведя полную демократизацию армии, установит рабочий контроль над производством, обеспечит своевременный созыв Учредительного собрания, озаботится доставкой хлеба в города и предметов первой необходимости в деревню, обеспечит всем нациям, населяющим Россию, подлинное право на самоопределение.