Обращение Верховного главнокомандующего к России
Подъезжая к Могилеву, я вижу, в коридоре кондуктор читает публике телеграмму. Я подошел послушать. Оказывается, что это было телеграфное повторение манифеста Корнилова, в котором он объявлял, что Родина гибнет, что министры — изменники и что он берет власть на себя.
Приехали в Могилев. На станции масса часовых, караулы все выправленные, чисто одетые, дисциплинированные. Перед самым дворцом строились Георгиевский полк и Корниловский ударный батальон, конные туркмены проходили повзводно и становились за решеткой. Подошел хор музыки — очевидно, ожидали какое-то начальство. Наконец под звуки встречного марша появился Корнилов, по-видимому, больной. Все были без пальто, он в шинели, нервною походкою обошел фронт, поздоровался и стал на какое-то возвышение вроде скамейки и обратился с речью. Всего я расслышать не мог, но по отдельным фразам: «Я казак, такой же простой человек, как и вы, братцы», «У теперешних министров звенит иностранное золото в карманах» и т. д., мне показалось, что он в общем повторил то обращение к народу, которое я уже читал в вагоне. Окончив речь, он обратился к корниловцам: «Ну что же, корниловцы, вы пойдете со мною?» — «Точно так, господин генерал!» — был единодушный ответ. «А вы, молодцы-георгиевцы, пойдете со мною?» Несколько голосов ответило согласием, другие молчали. «Что же, пойдете?» — переспросил Корнилов. — «Точно так, пойдем!» — но ответ был недружный и далеко не всеобщий. Начало не обещало хороших результатов.
В Питере паники нет! Все как будто поумнели и подтянулись!
Сходил утром на далекую станцию за газетами и, вернувшись домой, удобно расположился на диване, я был поражен следующей вестью: войска главнокомандующего генерала КорниловаГенерал, Верховный главнокомандующий двигались с юга на Петроград свергать Керенскогопремьер-министр, а войска премьера Керенского выступили из Петрограда навстречу для подавления Корнилова. Междуусобная война, и я неожиданно в центре событий. Что за история?
Только в очи мы взглянули — без остатка,
Только голос наш до вопля вознесен —
Как на горло нам — железная перчатка
Опускается — по имени — закон.
Слезы в очи загоняет, воды —
В берега, проклятие — в уста.
И стремит железная свобода
Вольнодумца с нового моста.
И на грудь, где наши рокоты и стоны,
Опускается железное крыло.
Только в обруче огромного закона
Мне просторно — мне спокойно — мне светло.
На границе. На доске объявлений написано. «Всем-всем-всем! Генерал КорниловГенерал, Верховный главнокомандующий обратился ко мне и депутату Львову с требованием передать ему верховную власть в армии и в государстве…» Телеграмма была подписана премьером Керенскимпремьер-министр. Так, значит, я прибыла в Россию в самый разгар контрреволюции! Читать далее
Шансы на успех у КорниловаГенерал, Верховный главнокомандующий большие. Не говоря уже о георгиевцах и юнкерах, но даже преображенцы и семеновцы настроены противоправительственно. Надежды контрреволюционеров сильны, особенно когда вдруг раздается артиллерийская стрельба, но потом оказывается, палят из крепости по случаю наводнения.
К утру остановились у деревни и в руках крестьянина нашли свежеотпечатанное воззвание Корнилова. Откуда оно взялось — не знаю. Искали, старались выяснить, но так и не добрались. Оно доказало мне, что корниловская вспышка или сама была организована кем-то, или была использована кем-то организованным. Приехали в штаб. Там только что получена телеграмма Корнилова с приказанием снять все радиотелеграфы. Отменил приказание, поставил охрану на телеграф, разослал по всем корпусам комитетчиков с правом корпусных командиров. Напечатали приказ, что приказы по армии временно должны быть подписанными мною и комитетом. Нужно было торопиться, чтобы не произошло какое-нибудь выступление, спровоцированное этой историей. Читать далее
Дорогая Нюрочка, устал страшно и едва имею силы написать тебе несколько строк. Недавно — Рига, теперь — новое землетрясение. Поистине нельзя загадывать и о завтрашнем дне. Помни, Анюта, я люблю вас обоих, я люблю тебя больше всего и всех на свете. Ты — моя богиня, моя мудрая красавица. Толюшка — моя несравненная звездочка. Помни — я был чист и верен тебе в моей безграничной любви.
Будем надеяться. Но знай, что бы ни случилось — последний мой помысел о вас. Люблю вас безмерно.
Как ни вертись, от души не отвертишься. (Одоевский. Русские ночи. Ночь вторая). Эти слова долго стучались в мой мозг.
Старообрядческий съезд
Старообрядческий съезд признает необходимость организации на местах старообрядческих политических комитетов, которые должны играть руководящую роль среди старообрядцев при выборах в Учредительное собрание, а также при выборах в местные и общественные учреждения и организации. В резолюции высказывается пожелание, чтобы в местностях с преобладающим старообрядческим населением старообрядцы участвовали в выборах самостоятельно, там же где они не могут исключительно рассчитывать на свои силы, старообрядцам следует входить в блок только с тремя политическими партиями: группой «Единство», н.-с. и к.-д.
«Скоро слезывать будете?» — спрашивает кто-то. Я говорю соседу:
— Вот как русский язык коверкают: надо сказать слезать, а он слизнуть.
— Товарищ, прошу не критиковать демократию!
— Без критики не обойдешься…
Началось движение корниловцев на Петроград. Питерские рабочие и выборжцы в первую очередь, конечно, бросились на защиту Петрограда. Навстречу отрядам корниловских войск, так называемой «дикой дивизии», были посланы наши агитаторы. Мне запомнилась фигура одного нашего выборгского рабочего — молодого парня. Он работал по организации дела ликвидации безграмотности. В числе первых двинулся он на фронт. И вот, помню, вернулся он с фронта и еще с винтовкой на плече примчался в районную думу. В школе грамоты не хватило мелу. Входит парень, лицо его дышит еще оживлением борьбы, сбрасывает винтовку, ставит ее в угол и начинает горячо толковать о меле, о досках. В Выборгском районе мне пришлось каждодневно наблюдать, как тесно увязывалась у рабочих их революционная борьба с борьбой за овладение знанием, культурой.
Cоциалисты не были неправы, изыскивая контрреволюцию. Правые преступны. Они подготовили все это, дискредитируя войска, правительство и Керенского, «который спит в сорочках царей».
События бегут. Новые факты и слухи с быстротой проносятся перед нами. Носятся слухи, еще не проверенные, о переговорах Корнилова с немцами. Определенно говорят о перестрелке корниловских полков с революционными солдатами под Питером. Появился «манифест» КорниловаГенерал, Верховный главнокомандующий, где он объявляет себя диктатором, врагом и могильщиком завоеваний русской революции. А Временное правительство, вместо того чтобы встретить врагов по-вражески, предпочитает совещаться с ген. АлексеевымНачальник штаба Верховного главнокомандующего, с 24 марта 1917 года - Верховный главнокомандующий, еще и еще переговаривает с Корниловым, еще и еще уговаривает заговорщиков, открыто предающих Россию.