Ильич устроился в Гельсингфорсе, он прислал химическое письмоПисьмо, написанное специальным раствором, текст которого проявляется при определенной химической реакции — нагревании, смачивании и т.п., в котором звал приехать, сообщал адрес и даже план нарисовал, как пройти, никого не спрашивая. Только у плана отгорел край, когда я нагревала письмо на лампе. Емельяновы достали паспорт и мне — сестрорецкой работницы-старухи. Я повязалась платком и поехала в Разлив, к Емельяновым. Они перевели меня через границу; для пограничных жителей было достаточно паспорта для перехода границы; просматривал паспорта какой-то офицер. Надо было пройти от границы верст пять лесом до небольшой станции Олилла, где сесть в солдатский поезд. Все обошлось как нельзя лучше. Только отгоревший кусок плана немного подсадил — долго бродила я по улицам, пока нашла ту улицу, которая была нужна. Ильич обрадовался очень. Видно было, как истосковался он, сидя в подполье в момент, когда так важно было быть в центре подготовки к борьбе. Я ему рассказала о всем, что знала.
Табаку напрасно не купил, я уже давно курю за 20 р. и знаю, что прежде этот фунт стоил 6 р. Если можешь, купи фунт и спрячь. А то табаку, вероятно, совсем не будет.
Море чудное, дивный парк. Право, нет лучше места. Тишина и такая простота.
Позвал своего друга, поэта Бориса ВеринаВерин (настоящее имя Борис Башкиров) — поэт, шахматист, меценат., к БальмонтуПоэт в гости. Бальмонт, в белых штанах, желтоватом чесучовом пиджаке, с длинными волосами, остроконечной бородкой и свежей румяной кожей — лет на десять-пятнадцать моложе своих пятидесяти лет. Борис Верин вел себя очень мило. Я играл «Мимолетности», и так как это название взято из стихов Бальмонта: Читать далее
На днях ездил в местечко Нальчик. Это очень красивое место — горы и степь. Степь Кабардинская и горы тоже заселяют кабардинцы (кавказское племя — мусульмане). Эти кабардинцы, узнав о моем приезде, собрались компанией и устроили мне пикник — говорили речи, жарили на огне целого барана, танцевали, пели и делали джигитовку верхом на лошадях. Все это происходило в горах, из-за которых с одной стороны открывался вид на необозримую степь, а с другой — на снеговую цепь Кавказского хребта. Зрелище поистине величественное и замечательно красивое. Читать далее
Сейчас встретил защитный автомобиль. Выскакивает оттуда СоколовНиколай Соколов — адвокат, социал-демократ, один из авторов и редакторов «Приказа № 1», член Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства по делам бывших царских министров.: «Ах, я и не знал, что вы в городе. Вы домой? Я вас подвезу». Я говорю — нет, Н. Д., я не люблю казенных автомобилей; я ведь никакого отношения к власти не имею… «Что вы, это случайно, а мне нужно бы с вами поговорить…» Тут я ему прямо сказал, что, по-моему, он, сознательно или нет, столько зла сделал России, что мне трудно с ним говорить. Он растерялся, поглядел на меня глазами лани: «В таком случае я хочу длинного и серьезного разговора, я слишком дорожу вашим мнением, я вам позвоню». Так мы и расстались. Голова у него до сих пор в ермолке, от удара солдатского.
Поезд КорниловаГенерал, Верховный главнокомандующий прибыл. Всюду текинские часовые. Настроение свиты нервное — боятся покушения. Попадаю как раз к обеду. Корнилов усаживает меня рядом с собой; по другую сторону от меня Васильковский. Смеемся по поводу редкого сочетания трех главнокомандующих Петроградским округом, сидящих рядом в хронологическом порядке. Вспоминаем, что Корнилов пробыл в этой должности два месяца, я — тоже, гадаем о том, сколько времени продержится Васильковский. Беседа переходит на стратегические темы. Читать далее
Безумный день. Часов в 8 вечера приехал СавинковРеволюционер, публицист. Сказал, что все кончено. Что он решил со своей отставкой. Просил вызвать КарташеваМинистр вероисповеданий Временного правительства. (Карт. несколько в курсе дела и Савинкову сочувствует). Узнаем от Бориса следующее. КорниловГенерал, Верховный главнокомандующий, оказывается, сегодня приехал. Телеграмму, где Керенскийпремьер-министр «любезно» разрешил ему не приезжать, «если не удобно», получить не успел. С вокзала отправился прямо к Керенскому. Неизвестно, что было говорено на этом первом заседании, но Корнилов приехал тотчас после него к Савинкову, и с какою-то странною подозрительностью. Читать далее
В день прибытия Верховного главнокомандующего во всем городе чувствовалось, что вся внесоветская Россия ждет от КорниловаГенерал, Верховный главнокомандующий не сговора со Временным правительством, а замены скрытой диктатуры Совета открытой диктатурой Корнилова. В Москве эти реакционные настроения были, вероятно, еще сильнее.
Временное правительство приняло постановление об ограничении ночной работы женщин и подростков в возрасте до 17-ти лет. Согласно этому постановлению, подростки в возрасте до 17-ти лет и лица женского пола не могут быть занимаемы работами в фабричных-заводских, горных и горно-заводских предприятиях в течение ночного времени.
Приказ представителя Временного правительства генерал-майора Занкевича:
«Прапорщик 5-го гусарского александрийского полка Гумилев назначается в распоряжение комиссара Временного правительства и Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов при русских войсках во Франции. Прапорщику Гумилеву производить сверх содержания суточные деньги в размере по тридцать франков в сутки».
На днях в Петрограде пьяный член Совета «собачьих депутатов» оскорбил и задержал двух дипломатов-румын. В Одессе социалист сбил шляпу с головы американского консула в одном из кафе.
Не до социализма теперь русскому народу и русскому государству, не до жиру, быть бы живу. Можно признать некую правду социализма, но в данный исторический час я буду за всякую партию и за всякий класс, которые будут настроены патриотически и национально, будут спасать родину от гибели. Только такие партии и такие классы могут быть признаны истинно прогрессивными. Антипатриотический, антинациональный, антигосударственный социализм глубоко реакционен, для него не будет места в будущей свободной России. Читать далее
Две надзирательницы в дверях. Обе нагружены свертками.
— Ну и передачу же вам сегодня принесли. Прямо оптовый магазин. Чего только нет! Булки белые, колбаса, консервы, масло, яйца, мед…
И записочка: «Моряки Балтийского флота приветствуют товарища Коллонтай». Читать далее
От «Петропавловска» и «Республики» на свидание ко мне прибыло несколько моряков. Встреча в необычной обстановке через решетки вызвала в них бурю негодования. Они готовы были тут же сломать эти решетки и упорно настаивали перед тюремным надзирателем открыть эти решетки и предоставить им возможность разговаривать со мной наедине. Изумленный надзиратель на требование моряков смиренно ответил: «Мы люди подневольные. Начальство не разрешает». На что моряки ответили: «Мы сами разрешим. Скоро мы сорвем эти решетки своими пушками». Они передали вынесенные на кораблях ультимативные резолюции об освобождении арестованных за июльские события, весьма объемистую посылку, около 3-4 пудов, — сахар, белые галеты, консервы.