Покончила самоубийством молодая писательница Анна Мар.
Анна Мар дней 10 назад вернулась в Москву из Петрограда. Она была чем-то расстроена, чем — не знали даже ее близкие знакомые.
Первые дни в Москве Анна Мар провела у знакомых, а затем переехала в гостиницу «Мадрид и Лувр» на Тверской: здесь утром 19-го марта она и была найдена на диване мертвая. В номере своем она провела безвыходно двое суток. Прислуга вспомнила об ее существовании только утром 19-го. До этого к ней никто не заглядывал.
Вещи Анны Мар оказались уложенными точно для дороги. Незадолго до смерти она говорила, что собирается в Крым отдыхать и писать новую пьесу «Истина, которая лжет».
На столе нашли пузырек с цианистым калием в порошке и роговые аптекарские весы.
Никаких записок она не оставила. Причины смерти не ясны. Близкие подруги покойной думают, что здесь кроется личная драма.
Писать Анна Мар начала с 17-ти лет в харьковских газетах. В 1905 году она переселилась в Петроград, где продолжила свою литературную деятельность. В Москве Анна Мар появилась в 1912 году.
Ею был издан ряд сборников рассказов под общими заглавиями: «Невозможное», «Идущие мимо», «Тебе единому согрешила» и др. Последние ее вещи — «Женщина на кресте» и «Кровь с кольца».
Похороны Анны Мар взяли на себя Литературно-художественный кружок и «Журнал для женщин», в котором она работала под псевдонимом Принцесса Греза».
Чудный весенний день.
За мной прислала императрицаРоссийская императрица, жена Николая II. Она была у дочерей. ОльгаСтаршая дочь Николая II еще очень слабенькая — сердце ослабело от непрерывных болезней, длившихся в течение двух месяцев. Она очень мила, а МарияТретья дочь Николая II очаровательна в своей постели с остатками плеврита. Императрица работала; была в очень кротком и добром настроении, мы не касались жгучих вопросов, а только говорили о моих личных делах. В такой мирной обстановке трудно чувствовать себя среди столь ужасного крушения и таких великих опасностей.
Дорогая моя Алинушка. Я только то и делаю, что думаю о тебе и детях. Страшно за вас ужасно. Кронштадт в ужасном состоянии, объявил чуть ли не республику отдельную, офицеров нет, немецкий фронт выступил, у вас, несомненно, будет Бог знает что. Немцы, говорят, собираются сделать высадку в Николайштадте. Ради Бога, пиши поскорее, что будешь делать, я не могу тебе отсюда ничего советовать, но мне рисуется, что всюду лучше, нежели в Петрограде. Мне это говорил сегодня командующий армией Балуев, а ему говорил ГучковЛиберал-консерватор, оппозиционер, член IV Государственной думы, с 15 марта 1917 года - военный и морской министр, которого он на днях видел.
Твой Павлик
От газеты меня совершенно отвращает Амфитеатровжурналист, грубый, невероятно самовлюбленный и непроходимо уличный. Он дал такой желтый тон газете, что все серьезные бегут от нас, и шум от газеты, как от пустой бочки. Все сотрудники, за исключением прихвостня Ашешова, недовольны, недовольно правление, и в ближайшие дни будут сделаны попытки переворота.
Сегодня вечером в одиннадцать часов Альбер ТомаАльбер Тома — французский социалист, министр вооружений, историк. прибыл на Финляндский вокзал с большой свитой офицеров и секретарей. С того же поезда сходят человек двадцать известных изгнанников, прибывших из Франции, Англии, Швейцарии. Вокзал поэтому убран красными знаменами. Плотная толпа теснится у всех выходов. Многочисленные делегаты с алыми знаменами размещены у входа на платформу, и «красная гвардия», заменяющая городскую милицию, расставляет на платформе цепи из прекраснейших образчиков апашей, с красными галстухами, с красными повязками, коими гордится город Петроград. Читать далее
Мы с ПалеологомПосол Франции в России, Коноваловымминистр торговли и промышленности и ТерещенкоПредприниматель, банкир, с марта 1917 - министр финансов пошли на Финляндский вокзал встречать Альберта ТомаФранцузский посол. Я хорошо помню этот момент. Вокзал был расцвечен красными флагами. Огромная толпа заполняла двор и платформу: это были многочисленные делегации, пришедшие встретить кого? Увы, не французского министра! С тем же поездом возвращались из Швейцарии, Франции, Англии несколько десятков русских изгнанников.
Спешим в офицерское собрание; там — пьяная компания. Слышим тост за «Его Императорское Величество». Пошли искать председателя комитета.
— Как же так? Революция, а у вас тут царь за столом и в бокале?
Читать далее
Московское Еврейское хозяйственное правление просит граждан-евреев пожаловать на совещание, имеющее быть в воскресенье в 8 час. вечера в круглом зале при синагоге (Спасоглинищевский пер., 8) для обсуждения мер содействия распространению «Займа Свободы».
Что я могу сказать. Я повторяюсь, я неоднократно говорил этими словами, но ничего другого и не выдумаешь. И, может быть, никогда я не сознавал бесконечную ценность всего того, что связано с Вами, Анна Васильевна, как теперь, когда другая ценность, определяемая военной службой и делом, близка к полному уничтожению.
Большевики, ленинцы, пораженцы потерпели полное фиаско. К вопросу войны народ, толпа относится сознательно, и продолжение войны гарантировано, а у армии, несомненно, имеется чувство понесенного поражения, с которым она, очевидно, не хочет покидать поле сраженияю. Идея мира без аннексий и контрибуций очень популярна — в особенности без аннексий, но демократы в этом отношении бросаются в открытую дверь.
Люди, братья мои люди,
Где вы? Отзовитесь!
Ты не нужен мне, бесстрашный,
Кровожадный витязь.
Читать далее
Позвонил МейерхольдДраматический и оперный режиссер, создатель нового направления в русском театральном искусстве, сообщил, что в образующемся Обществе деятелей искусств — широком союзе, долженствующем объединить деятелей всей России — я избран от крайних левых «деятелей» в депутацию к комиссару императорских театров ГоловинуХудожник, сценограф, декоратор, член Академии художеств. Главный художник Императорских театров Участник объединения Мир искусств. Словом, это как раз там, где Глазунов протестовал против меня. Цель депутации — выступление против назревшего Министерства искусств, в котором уже якобы захватили власть БенуаХудожник, ГорькийПисатель, издатель и прочие. Я совсем не был настроен быть в каких-либо комиссиях и депутациях, будучи твердо уверен, что дело композитора — сидеть и сочинять.