Открытое письмо Бурцеву
Владимир Львович. Совет раб. и солд. депутатов штаба Румынского фронта обратился ко мне с запросом, что мне известно о докт. Раковском. Я счел своею обязанностью ответить, что давно знаю д-ра X. Раковского и с негодованием отвергаю возможность обвинения, возведенного на него румынскими властями. Вам угодно было назвать мой ответ «явным недоразумением». Правда, вы сочли нужным сдобрить этот отзыв разными комплиментами по моему адресу, но они не меняют дела, и я имею основание считать себя обвиненным вместе с Раковским. Если он — немецкий агент, то я — его укрыватель.
Вы, вероятно, поймете, с каким отчасти уже и личным интересом я ждал, что вы предъявите доказательства тяжких обвинений, особенно после того, как через два дня в приписке к своей статье, напечатанной в «Речи», вы заявили, что на письма Троцкого и Раковского «дадите исчерпывающий ответ в печати». Я был уверен, что в этом ответе вы приведете доказательства, которые будут ясно поставлены и которые, значит, можно опровергать. Вы поймете поэтому, как я был удивлен, когда на вызов Раковским к третейскому суду вы ответили отказом. Если вы располагаете исчерпывающими доказательствами для ответа в печати — почему не предъявите их третейскому суду?
Работы так много, что я потерял почву и работаю не особенно прилежно. Однако приготовлюсь к отчету, а в стенограммах мне помогает Люба и нанимаемые мной лица... Наш председатель и другие уехали на Совещание, я пользуюсь этим и усиленно купаюсь, работая полдня.
Известный клоун Владимир Дуров выпустил в Севастополе афишу, в которой назвал свою свинью «Лениным». Местные большевики явились к нему с протестом и угрозами. Но Дуров им ответил, что он не боялся царей и царского правительства, которые не могли ему закрыть рот на цирковой арене, а потому тем более их не боится. И вывел свою свинью с плакатом «Вождь большевиков — Ленин». Этот трюк имел у севастопольцев большой успех.
За это время, пока мы были заняты формальным переименованием союза в совет, в Москве открылось Всероссийское демократическое совещание, и на его трибуне показался уважаемый, дорогой наш старик — Петр Алексеевич КропоткинКнязь, географ, теоретик анархизма. Гуляйпольская группа анархистов-коммунистов остолбенела, несмотря на то что глубоко сознавала, что нашему старику, так много работавшему в жизни, постоянно гонимому на чужбине и теперь возвратившемуся на родину и занятому в старческие годы исключительно гуманными идеями жизни и борьбы человечества, неудобно было отказаться от участия в этом Демократическом совещании. Читать далее
Также идут: Керенскийпремьер-министр, Брешко-БрешковскаяБабушка русской революции, КорниловГенерал, Верховный главнокомандующий, НекрасовТоварищ председателя IV Государственной думы, инженер, Львов, РодзянкоПредседатель IV Государственной думы, ЦеретелиМеньшевик, министр почт и телеграфов, ГучковЛиберал-консерватор, оппозиционер, член IV Государственной думы, с 15 марта 1917 года - военный и морской министр, ПлехановЖурналист, писатель, историк, ТрубецкойПублицист, искусствовед, философ, ТерещенкоПредприниматель, банкир, с марта 1917 - министр финансов и другие.
Сегодня началось московское совещание, очень страшно. Соглашение не получится, так как обнаруживаются два враждебных и непримиримых течения. Компромисс невозможен. Значит, предвидится гражданская война, а в конце, быть может, диктатура КорниловаГенерал, Верховный главнокомандующий. Как такой выход ни ужасен, он все же, по-моему, лучше, чем остальное. ЧерновЛидер эсеров революционизировал всю Россию, Керенскийпремьер-министр революционизировал армию; дальше идти в этом направлении, я полагаю, невозможно. Монархическая партия приобретает все более влияния, но это может привести к кровопролитной борьбе.
О боже, боже,
Ты ль
Качаешь землю в снах?
Созвездий светит пыль
На наших волосах.
Шумит небесный кедр
Через туман и ров,
И на долину бед
Спадают шишки слов.
Читать далее
Моя самая дорогая дорогуша! Твое милое письмо сегодня утром было радостью для меня — просто непередаваемым восторгом. О, любовь моя, ты так прекрасна и так дорога. Я люблю тебя всеми видами любви. Сейчас я люблю тебя несоизмеримо больше, чем даже пару месяцев назад. Я — твой. Я люблю тебя каждый час и каждую минуту. Вдалеке от тебя я с трудом могу жить. Когда наши губы встречаются, вся жизнь превращается в великий огонь, вспыхнувший между нами.
Пожила в Гельсингфорсе пару дней. Захотел ИльичЛидер партии большевиков непременно проводить меня до вокзала, до последнего поворота довел. Условились, что приеду еще.
Иногда мне кажется, что мой мозг и мои легкие сговорились втайне. «Это не может так дальше продолжаться», — сказал мозг. И теперь, пять лет спустя, легкие согласились ему помочь.
Внезапно в комнату вбежал мой славный казак Поляков и поздравил меня с рождением внука! Я тут же вызвала свое авто и помчалась к ОльгеСестра императора Николая II. КсенияСестра императора Николая II, жена Сандро приехала к ней раньше меня. Я почувствовала огромную радость и ощутила истинное блаженство, когда увидела, сколь счастлива Ольга рождением своего беби.
Слава и благодарение Господу за то, что все завершилось так благополучно! Врач опоздал. Он приехал сразу после появления малыша на свет, зато мадам была весьма довольна и горда тем, что справилась со всем в одиночку. Бедняга Куликовский был совершенно сам не свой после всех этих жутких треволнений. Мы все обнялись и поздравили друг друга.
Первое впечатление сегодняшнего исторического дня, когда в Москве открывается своего рода «собор лучших русских людей», — самое неприятное: не ходят трамваи… Стало быть, бастуют кондукторши: после узнаем, может быть, и о многих других бастующих в виде протеста созыву совещания, в котором большевики видят угрозу завоеваниям революции, но пока горько выскажемся против госпож кондукторш, в большинстве глупых, сварливых, старых баб, ничего своим куриным умом в политике не понимающих. Какое они право имели на такое дерзкое выступление? Где же партийная дисциплина? Ведь они — оплот 3-го списка, ведь по этому списку прошла новая городская дума, их хозяйка. Ведь городской голова Руднев «ихний», ведь он еще с вечера расклеил воззвания к москвичам — встретить съезжающихся на совещание почетно, покойно и оказать им «содействие и гостеприимство». Разве это гостеприимно: идите-ка, мол, господа совещающиеся, с вокзала пешком и бродите по Москве сколько вам и куда угодно тоже пешочком, а мы сегодня погуляем, погрызем семечков, поблудим на бульварах. Вот оно русское хамство-то!
На следующий день в назначенный час я отправился к Большому театру, где назначено было Государственное совещание. Кони на фасаде были все те же в своей неподвижной классической красоте. Театр охраняли юнкера. Они были тогда самыми дисциплинированными частями и оставались таковыми до самого конца Гражданской войны. Они стояли на своих постах вокруг театра с винтовкой к ноге. Осмотревшись, я почувствовал в обстановке Государственного совещания какое-то дуновение оперы. Читать далее
Я возьму на себя смелость передать самые теплые приветствия членам Совета, который сейчас проходит в Москве, от их друзей, американского народа. Я хочу выразить их уверенность в конечном триумфе идеалов демократии и самоуправления, несмотря на всех врагов внутри страны и за пределами России. Я также хочу вновь передать заверения американцев о любой материальной и моральной поддержке, предложенной российскому правительству для продвижения общего дела, в котором бескорыстно объединились два народа.