26 мартa 1917. Новое время

Без вымысла

Проект 1917 — это события, произошедшие сто лет назад и описанные их участниками. Только дневники, письма, воспоминания, газеты и другие документы.
Проект начинается 14 ноября 1916 и заканчивается 18 января 1918.

Новое время

Гражданин Керенский на 2-й или на 3-й день после принятия им на себя полномочий министра юстиции как-то обмолвился обещанием, что при его управлении «справедливостью» в России не будет ни одного несправедливо обиженного. И есть что-то в eгo характере, пылающем и прямом, что дает веру этому именно его слову. В него, по-видимому, вложено то «Jus naturale», которое — говорю пo собственному опыту — пылает во всяком человеческом сердце особенно горячо. «Если эта гадость еще будет твориться, то вот я ложусь и умираю».

А если так, то не вытянет ли первый министр русской общиной юстиции, т. е. той юстиции, которую делают не одни министры, а делает русский народ «всем обчеством», как говорят в деревнях, той мочалки, той жалкой мочалки, которую тянут уже двадцать лет русские люди и никак не могут ее вытянуть по той единственной причине, что «их превосходительствам это было неугодно»? «Превосходительствам» и светским, и духовным. Именно снимет же, наконец, нарекание с так называемых «внебрачных» или «незаконнорожденных детей». И дело его просто, т. е. дело Керенского: войдя в Св. Синод, спросить: «Покажите мне в Евангелии место, где бы говорилось, что есть дети чистые и нечистые, грешные и негрешные, брачные и внебрачные». Где бы Христос осудил «внебрачных детей» и наименовал их «незаконнорожденными». Это есть двухвековая ложь нашего духовенства, которое умело отстаивать только «монастырские имения» (Арсений Мациевич при Екатерине) и «свою власть» (Никон), а не умело и не хотело отстоять право бедной, сиротливой, одинокой девушки иметь того, кто о ней позаботился бы в старости и помолился бы на могиле ее, когда она умрет. Пусть трепещет в Керенском jus naturale. Пусть он кричит, а не говорит. Пусть требует и добьется, а не «ходатайствует» и не «испрашивает», как было в старых комиссиях. И тут ему обер-прокурор Синода вовсе нипочем: это есть наше общее русское jus naturale, право каждого гражданина и гражданки иметь свое дитя. Уж если что «прочь», то это — «прочь». Никто не смеет давать человеку меньше прав, чем сколько имеет всякое животное, и всякая трава, и всякое дерево, кроме камней и монахов, единственно не имеющих детей.

Давно-давно, обдумывая судьбы церкви, и отчего она так печальна, и отчего ей все «не удается», я решил, и решал в уме своем, что это особое историческое уныние постигает ее по причине удаления от Древа Жизни, что ничего-то «зелененькое» ее не радует, а смотрит она радостно только на мох, камни и монахов. Коричневая церковь, ни черная, ни белая, ни уж особенно зеленая, весенняя и радостная.

— Что печален, Каин?

— Ах, я убил брата моего.

Не «братья» ли ваши, господа духовные, все эти «незаконнорожденные», и не овцы ли, ждущие вашей помощи все (мнимо) «незаконно рождающие девушки»? Воистину христианки по скорбному духу своему. Ибо христианство — не форма, а дух. И вот вы отвернулись от них. И занялись камилавками и митрами, таким «христианским добром». Но нет обиженного человека на земле, за которого бы не наказывал Бог. И вот вползла змея к вам в сердце. И сохнет сердце. И проповеди ваши безрадостны. А люди не слушают и отворачиваются. «Этот коричневый поп Бог знает что плетет. Пойдем домой».

И не удались «имущества» при Мациевиче. И не удалась «власть» при Никоне. Потому что, подбирая фалды длиннополых ряс, вы обошли «незаконно родившую» со словами: «Как бы нам не загрязниться».

Забыв Агарь, которую утешал Ангел в пустыне. И Христа забыв, сказавшего: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень». Все, что вы можете сказать, это: «Иди и впредь не греши». Но в последний час спора я вам посмеюсь в лицо: сказать-то вы можете, а сделать ничего не можете. И когда она вторично согрешит, вы все-таки должны повторить свое, а сделать опять же ничего не можете. А она перед смертью даст священнику «покаяние», народив все-таки 6-7 детей, которые ей дадут по гроб 6-7 молитв. Эх, не угасло еще солнце и шумит зеленый бор.

К делу, Керенский. И рецепт очень прост: «По достижении 16 лет каждая девушка получает самостоятельный свой паспорт». По рождении у нее младенца наименование «девица» в паспорте уничтожается и пишется взамен этого имени, потерявшего истину: «При ней дети: Андрей, Иван» и сколько ей угодно будет.

И сколькие там, на фронте, отцы успокоятся, тоскуя об оставленных своих здесь и «суженых», и «не суженых». Жизнь сложна. Мало ли что бывает в жизни. Жизнь идет не одним «проспектом», а и с «закоулочками». А солнышко греет и проспект, и улицу, и закоулочек. У Бога «лишнего» нет. Смеем ли же мы говорить, что у нас есть «лишние люди»? «Лишние рты» около нашего «хлеба».

Пусть все садятся за один стол в Божием веселии.

, и еще

Мне нравится

Комментировать

✍ Также в этот день

подарок молодым беллетристам — экспромт

Одесса

В 140 строчек «баррикад»
Влить строчек 10 «марсельезы».
Взболтать. Прибавить «грустный взгляд»,
По вкусу «грохот ми ральезы»,
15 строчек про «неё» —
Курсистку. 8 — про студента,
13 строчек про «него»,
«свободного интеллигента».
Затем «толпу», «плакаты», «мглу»,
В «победу над врагом» вмешайте,
На керосинку!.. — И к столу
В горячем виде подавайте!

Петроград, ул. Офицерская

В России три группы: мужики, рабочие и мелкая буржуазия, с которою вместе все интеллигентные силы. С нею правительство. Силою вещей с ними армия. Мужики — социалисты-революционеры, рабочие — социал-демократы, все прочие — конституционалисты-демократы. Республиканцы все. Кроме, может быть, меня и — будущего, вернее — двойного будущего: близкой диктатуры и далекой, далекой монархии. Вспомнят ли тогда меня? Может быть, не только не вспомнят, но даже и знать не будут? Благословляю счастье тех, кто будет счастлив благодаря идеям и вере, оживлявшим мою жизнь, тогда забытую и, может быть, неведомую. Какое счастье — глядеть спокойно в вечность и любоваться ее бессилием и ничтожеством!

, и еще

32 Мне нравится

28 Комментировать

закончил картину «Итальянка»

Италия, Рим

Русское слово

Сегодняшний номер печатается в количестве 1 013 000 экземпляров.

, и еще

2 Мне нравится

2 Комментировать

Петроград

Революция, низвергшая «режим», оголила и разнуздала гоголевскую Русь, обрядив ее в красный колпак. В революционную эпоху Хлестаков как бытовой символ из коллежского регистратора получил производство в особу первого класса, и «Ревизор» из комедии провинциальных нравов превратился в трагедию государственности. Гоголевско-щедринское обличие великой русской революции есть непререкаемый исторический факт.

, и еще

42 Мне нравится

8 Комментировать

Рекомендуемые герои Все