Суд над графиней Паниной превратился в фарс
Я, что мог быть лучшей из поэм,
Звонкой скрипкой или розой белою,
В этом мире сделался ничем,
Вот живу и ничего не делаю.
Часто больно мне и трудно мне,
Только даже боль моя какая-то,
Не ездок на огненном коне,
А томленье и пустая маята.
Ничего я в жизни не пойму,
Лишь шепчу: «Пусть плохо мне приходится,
Было хуже Богу моему,
И больнее было Богородице».
Мама подарила мне свой револьвер, так что когда я куда-нибудь иду, в особенности вечером, то беру его с собой, на всякий случай.
Рождество. Рождественские елки без свечей, но по крайней мере, идет снег. Снег толстым слоем лежит на улицах.
Во двор, где я гуляю, часто приезжают повозки, груженые солдатскими шинелями и гимнастерками, часто — в кровавых пятнах… Их делят между заключенными, они их штопают и отправляют обратно в армию. Сегодня пришла такая повозка, но запряженная не лошадьми, а буйволами. Я впервые увидела этих животных вблизи. Они более коренасты, и сложены мощнее, чем наши коровы, с плоскими головами и плоскими, загнутыми рогами, формой черепа напоминают наших овец, совсем черные, с большими, нежными черными глазами. Их пригнали из Румынии в качестве военного трофея…
Самый короткий день. По сено. Снегу четверти две есть.
Sacrum Sepulcrum
Мир духов есть; но мир сей не таков,
Каким его ты мыслишь, простодушный
Ловец чудес и знамений, послушный
Младенческим преданиям веков.
Читать далее
Продолжают свое. Строят «винно-кадетские» заговоры, — погреба-то утихают, сейчас последние дограмывают. Судили графиню Панину в «военно-революционном трибунале»… и… ей-Богу кажется — все это «нарочно»: оперетка, гейша эдакая трагическая. (Никогда в жизни я не ставила столько слов «в кавычках». И все так пишут. Это потому, что и вся наша жизнь стала «жизнью» — в кавычках».) С Шингаревым еще случилась на днях потрясающая по глупости и досаде история. Неслыханный анекдот — из области трагедии. Девица Кауфман из канцелярии кадетского ЦК, поклонница Шингарева, выпросила себе свиданье с ним и понесла ему коржики. Читать далее
Однако, тюремные двери вновь за мной захлопнулись и на этот раз, казалось, прочно. Положение получилось безвыходное: я никоим образом не могла передать государственные суммы, охрана коих оказалась на моей ответствености, власти, которую я не считала законной, власть же эта не могла отказаться от своего требования. Читать далее
Я категорически утверждаю, что Временное правительство, опираясь на все здоровые и демократические силы государства, целиком выполнило свой долг: после падения монархии в кратчайший срок весь государственный, административный и хозяйственный аппарат государства был перестроен на твердых началах политической и социальной демократии. Никакая дальнейшая демократизация была невозможна — она бы вела к абсурду; через абсурд — к диктатуре…
Сегодня от мамы пришло сразу две открытки. Пока, видимо, довольно сносно, но вот убили Горемыкина и вообще, видимо, тамВ Сочи. начинают великороссийские дела.
Пели вечер весь сестра Таня, Паршина и дочь Саша. У сестры и сейчас прекрасный timbre голоса. Читали вслух Данилевского «Беглые в Новороссии».
Тетенька писала мемуары, иногда пела, и от ее дребезжавшего и пресекающегося, но все еще прекрасного и звонкого голоса делалось еще тоскливее.
Русские летчики-солдаты сообщили, что военное ведомство уплачивало в Англии за аэропланы устарелого образца по 100 000 рублей. В Германии аэроплан новейшего типа в настоящее время не дороже одной четверти этой суммы.