Мода на короткие юбки как будто проходит
Тетя Лиза привезла из своего имения много отличного винограду. Мне дали полизать его, но больше дать побоялись. А чтобы я не просил, папа нарисовал — мне помнится, синим и красным карандашом — на большом листе обезьяну и, поставив за виноградом, сказал, что обезьяна не позволяет мне брать виноград.
И вот, конечно, зная, что обезьяна эта нарисованная, я умоляюще протягивал к ней руку и просил: «Базана, дай мне лангату», — т. е.: «Обезьяна, дай мне винограду».
Может быть, мой вкус к золотисто-зеленому тону и в особенности к флюоресценции стекла в круксовой, например, трубке или в трубках Гейсслера, тоже флюоресцирующих у катода зеленовато-желтым, виноградным или яблочным цветом, — этот мой почти всем существом трепет при виде такого свечения, при виде осенних полупрозрачных зелено-золотых орешников, при виде светлячков, зародышем своим имел именно то пленение грудою винограда. И — запрет: как сейчас представляю наскоро набросанного синим карандашом, вероятно, орангутана, по немецкому Conversations Lexikon Meyers, который, как я отчетливо понимал тогда, стоит безусловным стражем этого восхитительного изобилия, против которого не может быть возражений, на которого некому жаловаться, который выше даже внутреннего обсуждения. Нарисованный — и живой, более, мощнее, значительнее, неумолимее живого. Нет, я не путал его с просто обезьяной.
Но я тогда-то и усвоил себе основную мысль позднейшего мировоззрения своего, что в имени — именуемое, в символе — символизируемое, в изображении — реальность изображенного присутствует, и что потому символ есть символизируемое. Это-то символизируемое, эта охраняющая сила Природы стояла предо мною в рисунке моего отца. И я пред непреодолимым смирялся безропотно и без туги. Это был запрет усвоить себе бесконечную производительность природы, ибо идею винограда я воспринял как бесконечность.
В 11:30 утра отправились в Николаевское военное училище на благодарственный молебен и освящение знамени. Церемония очень красивая и торжественная.
Вернулась домой к завтраку только в 2 часа пополудни. Затем встретилась с госпожой Тивяковой, которая рассказывала страшные вещи о настроениях в Петербурге. СандроДруг детства Николая II, муж его сестры Ксении обедал у меня, привез письма от НикиРоссийский император, АликиРоссийская императрица, жена Николая II и детей.
Привет маленькой мамашке, заслуживающей большого уважения и сердечной любви. Очень хороший человек, поверь мне! В людях, вине и японских вещах я знаю толк.
Писатели как-то начали умирать! Четверо в месяц: Сенкевич, Хозе ЭчегарайХосе Эчегарай-и-Эйсагирре — испанский драматург, лауреат Нобелевской премии по литературе 1904 года., Джек Лондон и Верхарн! Чорт знает, как это обидно. Будь здоров.
Твой собственный А.Пешков
Вчера умер художник Каргус-Смоленский, у меня есть два недурных его рисунка, подарю тебе.
Когда я вижу на улице здорового и крепкого русского в штатском — это противно, но терпимо, но когда вижу штатского француза не на войне, не во Франции и еще паясничающего на сцене, меня охватывает чувство ужаса и омерзения, я каменею, я деревенею, я чувствую запах разложенья... Гаже этого я себе ничего не могу представить. И как может повернуться их язык рассказывать анекдоты!
В детстве же чувство таинственности было у меня господственным, это был фон моей внутренней жизни, на котором обрисовывалась нежность и ласка к родителям. Все окружающее, то, что обычно не кажется и не признается таинственным, очень многие привычные и повседневные предметы и явления имели какую-то глубину теней, словно по четвертому измерению, и выступали в рембрандтовских вещих тенях.
Третьего дня вечером приехали мы в Тифлис. Переезд выдержал я благополучно. Несмотря на телеграмму, которую послал кн. Голицын, номеров в гост. не оказалось. Пришлось разыскивать по всему городу. Наконец нашли один только номер в гост. «Ной» из двух очень скромных комнат за 18 р (!) в сутки. Здешний городской голова и представитель союза городов предлагают мне такой маршрут: Карс, Эрзерум, Трапезунд, Батуми, Тифлис, — словом, петлю. Очень соблазнительно.
Раненые британские солдаты играют в снежки.
Враг наш так определяет нашу родину: «Знаете ли вы страну, в которой всё есть и ничего нет». В этой злой насмешке много, много правды. Это война на истощение. Продовольственный вопрос — это дело всей объединенной власти, это обязанность всего совета министров. Война требует жертв, и долг гражданина — эти жертвы государству отдать. Напрасно теперь говорить о том, выгодны или невыгодны твердые цены на хлеб, дешево или дорого назначены эти цены. Настал момент, господа, с этого места вам сказать народу: настал момент жертвовать, государство требует вашего хлеба, без хлеба не может обойтись армия. Надо ввести эту хлебную повинность в той или иной форме. Читать далее
Высокопоставленный французский военачальник может быть отправлен в отставку. Во время секретных заседаний французские законодатели обсуждают крупные кадровые перестановки в военном руководстве. Среди предложений — отставка главнокомандующего Жоффра. Читать далее
Теперь открывает двери еще один миниатюрный театр, называющийся 2-ой студией Художественного театра. Образовался этот театр из закрывшейся драматической школы Массалитинова, главный состав труппы сформирован из бывших учеников этой школы. Он как бы инкорпорирован Художественным театром и находится под верховным руководством СтаниславскогоДиректор Московского Художественного театра, режиссер, актер.
Уже был показан первый спектакль — пьеса ГиппиусПоэтесса «Зеленое кольцо», поставленная Мчеделовым. Когда ее читаешь, ей не веришь. Не веришь тому, что рисует г-жа Гиппиус: существованию этой мудрой зеленой молодежи, соорганизованной в кружок дядей Микой и призванной творить новую, мудрую и светлую жизнь. Ничего этого нет, все это вышло из головы автора, а не из наблюдений над действительной жизнью. Это — чисто головная мечта г-жи Гиппиус. Так в чтении. Читать далее
ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ
Всеподданейшим долгом приемлю доложить ВАШЕМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, что вследствие сильного недомогания вынужден испросить ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕГО соизволения ВАШЕГО временно сдать управление Министерством Внутренних Дел старшему товарищу князю Волконскому.
Управляющий Министерством Внутренних Дел
Отец Григорий! Что же это значит, что вы всё молчите? Мы много писем Вам писали, посылали конверты с марками, и Вы ни слова не отвечаете? Дело идет, скоро будет суд, и мы в отчаянии. Просто хоть руки на себя накладывай. Мы так просим Вас, так верим Вам и знаем, что вы всё можете сделать, что вы можете спасти нас от суда, от тюрьмы. Ведь дело наше не в военной власти, а в гражданской. Одно слово Ваше Министру Юстиции Макарову, да вообще мало ли кому. Даже Великой А.ФРоссийская императрица, жена Николая II. Всё вы можете сделать. Читать далее