«Памяти И. А. Думбадзе»
Ялта
В своих публиковавшихся указах Думбадзе любил именовать ялтинского исправника Гвоздевича «лихим». Комплимент за комплимент, и Думбадзе присвоилась кличка «беззаветно храброго».
Общеизвестна расправа петроградского градоначальника Трепова с социалистом Боголюбовым: арестованный не захотел снять шапки и покорно поклониться своему политическому врагу. За это генерал приказал Боголюбова сечь. Не бить, а именно сечь: пусть унизительное наказание сломит характер, обезличит и запугает. В этом духе поступают и некоторые педагоги: они добиваются перелома характера, извинений, покаяний, самоосуждений. В минувшие грубые времена от крепостных рабов, побежденных и усмиренных, требовали самооплевания как доказетельства конца всякого духа сопротивления. Метод этот любил и Думбадзе. Вот пример из многих: в числе прочих из Ялты был выслан чахоточный доктор Розанов, гласный думы и всеми уважаемый городской деятель. Когда он в изгнании погиб от обострившегося высылкой туберкулеза, ялтинская газета осмелилась напечатать до крайности скромный некролог. Но и этого не переварило «доброе сердце» Думбадзе: путем угроз газета была вынуждена напечатать самоосуждение и опровержение своего вчерашнего мнения.
Думбадзе любил скакать по улицам Ялты в сопровождении конных эскадронцев-татар, готовых по знаку своего паши ежеминутно пустить в дело и свои сабли, и свои нагайки. Конечно, встречные шарахались в сторону, так как безнаказанный конвой Думбадзе всем внушал вполне основательный страх.
Из ялтинского дома Новикова в проезжавшего Думбадзе была брошена бомба, не причинившая никому никакого вреда. Террорист тут же покончил с собой из револьвера. Но несмотря на это, обезумевший от испуга Думбадзе приказал своим конвойцам немедленно сжечь дом Новикова... С трудом кому-то из сбежавшейся публики удалось добиться разрешения выпустить из подожженного дома ни в чем неповинных его обитателей. Так Камбиз бил цепями море, но в отличие от персидского безумия, поступок Думбадзе вынудил казну уплатить Новикову десять тысяч рублей убытков.
Не верится, что скоро будут святки.
Степь трогательно зелена.
Сияет солнце. Лижет берег гладкий
Как будто теплая волна.
В отпуск я не поеду... Пока конца нет, пожалуй, здесь лучше, только очень уж одиноко и многолюдно. Я просто немного устал. Очень много приходится ругаться. Природа удивительна. Сейчас мягкий и довольно глубокий снег и месяц. На деревьях и кустах снег. Это мне помогает ежедневно. Остальное все — кинематограф, непрестанное миганье, утомительное «разнообразие».
Брожу по Москве.
Любимый мой! Прости меня за резкие письма — девочка вовсе не хочет обижать своего ангела, а пишет только любя. Она иной раз доходит до отчаяния, зная, что тебя обманывают и подсовывают неправильные решения. Наш ДругДруг императорской семьи вчера гулял по улицам к Казанскому Собору Исаакиевскому, и ни одного неприятного взгляда, все спокойны. Он говорит, что через 3 или 4 дня дела в Румынии поправятся, и все пойдет лучше. Читать далее
Душка моя, милая Мама. Джоя ты больше не увидишь: из него сделаны чудные сосиски для гостей!!!
Я читаю интересную книгу про Крестовые походы, по французски, а по русски учу «Песнь о вещем Олеге». СКОРО, СКОРО и СКОРО-о-о-о!!! Нежно давлю вас всех — к моему сердцу.
Мой дорогой Папа Душка! Вот скоро уже теперь и Рождество! Ждем тебя мы все! Ужасно крепко целую Тебя и маленького АлексеяНаследник российского престола. Любящий тебя Твой верный и преданный маленький 15-летний Каспиец.
Погода была отличная, тихая, 3° мороза. До доклада ген. Свяцкий показывал свои легкие щиты, носимые и возимые.
Был в Москве и завтракал с Садовским в «Праге». Завтрак был пышный, счет что-то большой. Когда принесли сдачу, Садовский пересчитал ее, спрятал, порылся в кармане и вытащил два медных пятака. «Холоп! — он бросил пятаки на стол, — Тебе на водку». «Покорнейше благодарим, Борис Александрович», — подобострастно раскланялся лакей, точно получив баснословное «на чай». Я был изумлен. «Балованный народ, — проворчал Садовский. — При матушке Екатерине за гривенник можно было купить теленка...»
Признавая необходимым немедленный призыв в ряды армии для своевременного отправления на передовые позиции полицейской стражи с заменой ее лицами, вернувшимися с войны больными и ранеными, но годными к несению полицейской службы, и высказывая пожелание, чтобы подлежащие ведомства безотлагательно приступили к приведению в исполнение означенной меры, Государственная Дума переходит к очередным делам.
Вместо какого-либо шага к миру приказ Государя по войскам с пометкой «Царьград». На кого это может теперь действовать? Кто это ему советует? И как «нетактично» теперь, на третий год несчастной войны, при уже полном истощении всенародно раскрыть ее настоящую подоплеку! Ох, доиграются до катастрофы, ох, допляшутся!
Вот уже несколько раз меня расспрашивают о сношениях БьюкененаПосол Великобритании в России с либеральными партиями, и даже серьезнейшим тоном спрашивают меня, не работает ли он тайно в пользу революции. Я каждый раз всеми силами протестую. Старый князь В., которому я только что говорил это, возражает мне с видом угрюмым: Читать далее
Теперь для меня стало ясно, что единственное спасение мое — пойти пешком по России и утешать несчастных и обиженных. Господи! Укрепи меня! Дай мне силы выполнить мою волю и прибавить хоть одну душу к сонму Ангелов Твоих! Я со своей низкой и темной душой, не думая о себе, забыв о своих пороках, мог бы утешить таких же бедных, как и я, лучше, чем светлый и не понимающий, не испытавший низин порока и горечи человек.
Горе побежденным!
В «пораженчестве» я подметил одну очень резкую и многое объясняющую черту: изумительную психологическую грубость. Либо человек рассматривается совсем механически, безо всякого касательства к его душе, либо дается ему воистину лошадиная психология, упрощенная и наивно материализованная, как кнут, упряжь и хомут на шее. Кто и когда интересовался душевными болезнями и здоровьем лошадей? Читать далее