Сегодня выходной, потому что в понедельник в России начинается Великий пост.
Я вышел этим утром, чтобы покататься на лыжах в парке Сокольники с американцами, из-за которых г-жа Макгоуон и ее очаровательные дочери были в приподнятом настроении.
Вечером мы с Г. пошли танцевать в большой дом рядом с Красными Воротами и отлично провели время. Прибыв, мы нашли младшую сестру нашей хозяйки в окружении ее толстого сводного брата, лейтенанта, который приехал домой на несколько дней. В одном углу тщательно продуманного меблированного салона сидели две привлекательные Миссис Смит, окруженные исключительно англоговорящими мужчинами; в другом углу — группа русскоязычных девиц болтала с неловко выглядящим чиновником и одинаково неловко выглядящим гражданином; несколько одиноких мужчин беспокойно толпились. Ни у кого не было ни малейшего понятия, чем можно заняться. Младшая сестра очаровательно хихикала; мы восхищались картинами, некоторые из них были нарисованы нашей хозяйкой, и отрывочно разговаривали. Так прошел час. Затем наша хозяйка пришла с благотворительного базара, одетая в блестящий крестьянский костюм; с нею прибыли два ее друга, одетых как цыганские гадалки — энергичные темноволосые существа — довольно белокурая девочка и забавный активный мальчик с небольшой желтой бородой. Стало гораздо веселее. Начались танцы, все вальсы, конечно. Девочки Смита вальсируют очень хорошо, мадам M. умеренно хорошо, остальные вполне ужасно. Мне очень понравилась одна из цыганок, имя которой было Наташей, и я пошел с ней на ужин. Она превосходно говорила на французском, но английский не знала. На расстоянии два пожилых мужчины в мужских костюмах сидели по обе стороны от хозяйки, а через стол был бородатый человек с целлулоидными манжетами. (В провинции это признак дворянства.) Мы пошли домой в 2:00 ночью с восторженным бородатым приятелем. Было ужасно холодно, и на улицах не было ни одного автомобиля, ни извозчика.
Петербург полон самыми злыми слухами. Да уж и не слухами только. Очень неопределенно говорят, что к 27-му, к открытию Думы, будет приурочено выступление рабочих. Что они пойдут к Думе изъявлять поддержку ее требованиям... очевидно, оппозиционным, но каким? Требованиям ответственного министерства, что ли, или Милюковскоголидер партии кадетов — «доверия»? Слухи не определяют. Читать далее
Температура 37,2 – 37,6 – 38,0. До 12 часов лежала в койке. Ухо болит. Мама и Папа вечером зашли.
Была вызвана к императрице; нашла, что у нее плохой и утомленный вид. Оставалась недолго; она была достаточно сердечна, но видно, что мысли ее в другом месте. Я сказала, что хотела бы поехать в Петроград на более продолжительное время. Отговею с ними, если Господь сподобит. Вижу, что это будет очень хорошо: нет недовольства, но положение более или менее определилось.
Погода ясная, холодная. Ездил к диакону по дрова.
Сегодня вечером я даю обед великой княгине Марии ПавловнеВдова великого князя Владимира Александровича и ее сыну, великому князю Борису. С очень убитым видом она объявляет мне, что должна послезавтра ехать в Кисловодск, на северном склоне Кавказа:
— Мне очень нужны солнце и покой, — говорит она мне. — Волнения последнего времени истощили меня. И я уеду с сердцем, полным страха... Что успеет произойти до тех пор, пока я снова увижу вас? Так продолжаться не может! Читать далее
В последнее время в Москве наблюдается усиленное приобретение недвижимостей. Нотариусы завалены делами по покупке крупных недвижимых имуществ. Покупателями главным образом являются лица, разбогатевшие в последние годы и стремящиеся обратить деньги в недвижимую собственность. В связи с этим цены на имущество повысились на 100-150%. Особенно раскупаются особняки, в меньшем спросе — доходные дома.
Хлебные хвосты в Петрограде становились все длиннее и длиннее, хотя пшеница и рожь гнили вдоль всего великого Сибирского пути и в юго-западном крае. Гарнизон столицы, состоявший из новобранцев и запасных, конечно, был слишком ненадежной опорой в случае серьезных беспорядков. Я спросил у военного начальства, собирается ли оно вызывать с фронта надежные части? Мне ответили, что ожидается прибытие с фронта тринадцати гвардейских кавалерийских полков.
Сам не знаю, почему меня так бесит веселье и радость других. Когда я слышу смех из соседней комнаты (если это смеются незнакомые мне и не знающие меня люди), я испытываю чувство злобы, я чувствую себя оскорбленным, точно мне дают пощечину за пощечиной.
Вечером, зная, что на следующий день я отправлюсь делать доклад императору, РодзянкоПредседатель IV Государственной думы приехал ко мне в гостиницу, и наш разговор с ним продлился до двух часов пополуночи. Пожелав ему доброй ночи, я пообещал еще раз переговорить с царем и просить его удовлетворить желания так называемого «Блока».
«Блоком» называлось собрание партийных лидеров и наиболее значительных и влиятельных членов Государственной думы и Государственного совета. Фактически в тот момент их желания были весьма умеренными. Они хотели, чтобы перед открытием думской сессии царь издал указ, который бы наделял Александра Трепова полномочиями сформировать Совет министров по своему собственному выбору. Далее этот кабинет должен был быть ответственным не перед Думой, но перед императором.
Итак, сезон окончился; труппа возвращалась в Европу. Нужно думать о будущем. МужТанцовщик сказал, что телеграфировал ДягилевуАнтрепренер, организатор «Русских сезонов», редактор журнала «Мир искусства»: «В принципе я согласен обсудить проект поездки в Испанию». В нем вновь вспыхнула надежда, что, в конце концов, между ним и Сергеем Павловичем возникнет понимание. Несомненно, он тосковал по старой дружбе и Дягилеву прошлых лет. Читать далее
Многие, наслышавшиеся митинговых нападок на кадетов, спросят: «Да разве у партии народной свободы есть идеология? Ведь эта партия сама себя называет партией реальной политики, а всякая реальная политика есть политика текущего дня, а не каких-либо вечных общих принципов». Вот одно из глубоких заблуждений, привитых русскому обществу долгим периодом бесправного существования. Читать далее