Об уходе с поста председателя правительства
За последнее время наблюдались неоднократные случаи помещения в повременной печати военных сведений, разглашение которых отражалось крайне вредно на ходе военных действий, оказывая иногда прямую помощь врагу. Ввиду этого Временное правительство в сознании своего долга перед родиной считает необходимым в спешном порядке установить новые правила о военной цензуре.
Обращаясь к патриотизму граждан всего государства и предлагая воздерживаться от разглашения сведений, вредящих нашей армии, Временное правительство вместе с тем признало нужным ныне же, не ожидая введения в действие постановления о военной цензуре, установить временные правила о воспрещении разглашения в повременной печати военных тайн и установлении уголовной за то ответственности.
Воспрещается помещение во всякого рода повременных изданиях и других произведениях печати без предварительного просмотра военной цензурой сведений, относящихся к военным действиям российских армии и флота, а равно о состоянии армии и флота и о всех мероприятиях военного характера, разглашение коих может нанести ущерб интересам российских или союзных армий и флотов. Виновный в нарушении сего постановления, если в деянии его не заключается признаков преступлений, предусмотренных статьей 108 «Уголовного уложения», подвергается: заключению в тюрьме на время от двух месяцев до одного года и четырех месяцев, или аресту на время не свыше трех месяцев, или денежному взысканию не свыше десяти тысяч рублей, причем суд может подвергнуть виновного денежному взысканию независимо от тюремного заключения или ареста.
Очень прошу тебя мне прислать 300 франков, которые ты мне остался должен. Я без денег!!
Что за ужас в России! Неужто же не будет положено предела проискам немцев-социалистов и прочему говну?
Опять я не вижу будущего, потому что проклятая война затягивается, опять воняет ей. Многое меня смущает, т. е. я не могу понять, в чем дело.
Ходил в собор посмотреть его внутренность. Заинтересовался образами в иконостасе — женоподобный энгристыйЭнгристый — то есть в стиле Энгра. Имеется в виду французский художник Жан-Огюст-Доминик Энгр (1780–1867), один из самых известных и влиятельных представителей европейской академической живописи XIX века. св. Гавриил в одежде а ля Айседора Дункан и «Тайной вечерей» — копии ли это или оригиналы каких-нибудь наших знаменитых академистов 40-50-х годов. Обе картины покрыты стеклом, не доказательство ли это придаваемой им ценности.
Добровольные ленино-искатели
Ненависть к Ленину и его сообщникам до того сильна в населении, что много лиц предлагают свои услуги военным властям в деле поисков бежавших большевиков. В Сестрорецке, Лахте и других дачных местностях Приморской стороны образовались даже маленькие группы добровольных «ленино-искателей». Они зорко следят за всеми подозрительными лицами, появляющимися в их районах, и некоторых даже задерживают. Так, на дюнах у Сестрорецка были третьего дня задержаны два типа в солдатской форме. Никаких документов при них не оказалось.
«Ленино-искатели» грозно спросили их:
– Вы не ленинские ли, молодцы?
Те поспешили в испуге ответить:
– Нет, нет, мы не ленинцы. Боже нас сохрани! Мы просто воры. Читать далее
С фронта ужасающие известия: армия разложилась окончательно. В самом разгаре сражения солдаты начинают рассуждать, надо ли подчиняться или нет, и кончают тем, что бросают своих товарищей в опасности. Общее бегство: брошено множество пушек, амуниции, перевязочных пунктов, сестер милосердия; стреляют в тех солдат, которые остались верными и хотят исполнить свой долг. Стыд, позор! Народ — без чести и совести. Вечером был Рахлин, сказал, что монархическое движение крепнет и что, вероятно, вскоре произойдут перемены, предлагает помочь мне с отъездом.
Заносно, северно и дождик. В армии дело обстоит не совсем хорошо. Солдаты, не сознательныя, темныя, тысячами уходят, бежат с фронта. Между тем некоторыя из них, в которых есть совесть и сознание, гибнут тысячами. Первыя — изменники и предатели родины, а вторыя — истинные защитники, которым честь и слава. Офицеры тысячами идут впереди и гибнут, увлекая за собою солдат. Но половина солдат идут в наступление, а другая — бежит с позором.
На Выборгской стороне обругали «буржуем», на Невском — «большевиком». В трамвае какой-то старичок сказал:
— Все от жидов, их убить надо…
Все одобрили. Другой сказал:
— От буржуев.
Тоже одобрили.
Имеющиеся у меня данные с очевидной ясностью указывают на вредное и разлагающее влияние на войсковые части поступающих в них укомплектований из амнистированных уголовных. С самого момента посадки их на железные дороги для отправления в армию они буйствуют и разбойничают, пуская в ход ножи и оружие. В войсках они ведут самую вредную пропаганду большевистского толка. Я считаю совершенно необходимым прекратить отправление этих лиц в войска ради поддержания боевой мощи армии и идеи ее чистоты, не позволяющей загрязнение армии сомнительным сбродом. Указанные лица могли бы быть назначаемы на наиболее тяжкие работы по обороне, где и могли бы на деле показать свое стремление к раскаянию. Сообщая о вышеизложенном, обязуюсь добавить, что я придаю изложенной мере значение особой важности.
День был ветреный и холодный — 10° только. Погулял со всеми дочерьми. Днём работали там же. Распилили четыре дерева. Все мы думали и говорили о предстоящей поездке; странным кажется отъезд отсюда после 4-месячного затворничества!
…Нашу родину буря сожгла.
Узнаешь ли гнездо свое, птенчик?
О мой лист, ты пугливей щегла!
Что ты бьешься, о шелк мой застенчивый?
О, не бойся, приросшая песнь!
И куда порываться еще нам?
Ах, наречье смертельное «здесь» —
Невдомек содроганью сращенному.
Немцы на нас не наступали, и это нас спасло. Это дало возможность нам немножко водворить порядок в обозах четырех корпусов, которые, несмотря на совершенно точное приказание, в котором каждому корпусному обозу был указан отдельный путь, все сбились в участке шоссе Копычинцы — Гусятин. Тут творилось что-то невообразимое, и только усиленными мерами командующего армией в Гусятине и моими в Копычинцах к вечеру нормальное движение было более или менее восстановлено.
К вечеру немцы подтянули тяжелую артиллерию и открыли по нашему расположению редкий огонь. Одна из наших батарей, расположенная за небольшой рощицей, слабо отвечала. В рощице стояли спешенные полки 7-й дивизии. Послав генералу Одинцову распоряжение с наступлением темноты оттягиваться к переправам, я проехал к начальнику 7-й дивизии. Лесная дорожка вела к полянке среди леса. У небольшого дома лесника я увидел группу офицеров. Из избы был вынесен стол, скамьи и стулья, и офицеры пили чай. Читать далее