Новая большевистская городская дума решила не стесняться с буржуями и назначила новые, сильно повышенные сборы. Сбор с промысловых свидетельств повышен с 30% до 100 проц., а наемная плата для помещений торгово-промышленных заведений — с 2 проц. до проц., за разносный торг до сих пор уплачивалось 3 руб. в год, теперь назначено 50 руб., кареты частных лиц до сих пор облагались в пользу города 15 р., теперь 500 р. и, кроме того, 500 р. за каждую лошадь, с автомобиля — по 15 р. за каждую силу, с велосипедов, которыми пользуется, главным образом, демократия, с 1 р. 50 к. сбор повышен только до 5 р., парусная яхта облагается 1000 р., за собак раньше уплачивалось 3 р., теперь 50 р. Кроме того, установлена очень высокая плата квартирного налога.
Ненавидеть врагов легче и увлекательнее, чем любить друзей.
В начале декабря я ездил в Москву по своим делам, и с чем приехал, с тем и уехал. И вновь тяну лямку в Вязьме, вновь работаю в ненавистной мне атмосфере среди ненавистных людей. Мое окружение настолько мне противно, что я живу в полном одиночестве. Зато у меня есть широкое поле для размышлений. И я размышляю. Единственным моим утешением является для меня работа и чтение по вечерам. Я с умилением читаю старых авторов (что попадется, т.к. книг здесь мало) и упиваюсь картинами старого времени. Ах, отчего я опоздал родиться! Отчего я не родился сто лет назад. Но, конечно, это исправить невозможно!
Мучительно тянет меня вон отсюда в Москву или в Киев, туда, где хоть и замирая, но все же еще идет жизнь. В особенности мне хотелось бы быть в Киеве!
Тучкины штучки
Плыли по небу тучки.
Тучек — четыре штучки:
от первой до третьей — люди;
четвертая была верблюдик.
Читать далее
Ленин о войне и мире
На днях в заседании комиссии по демобилизации во время рассмотрения текущих вопросов явился Ленин, который произнес речь, поразившую присутствующих своею неожиданностью. «Я думаю, — сказал Ленин, — что придется приостановить демобилизацию и готовиться в войне с Германией и ее союзниками. Если они не примут наших условий мира, то мы объявим революционную войну Германии. Но на позорный мир не пойдем». Читать далее
«Русские ведомости», критикуя новые «декреты» о земле, приходят к заключению, что «таким образом, полное уничтожение частновладельческого хозяйства, обострение продовольственного кризиса, обезземеливание значительной части крестьянства, лишение заработка деревенских рабочих и огромная подушная подать в пользу комитетчиков — вот краткий перечень результатов большевицких декретов о земле, если бы кто-нибудь принял их всерьез». Читать далее
Перевод часов
В ночь на сегодня стрелки всех находящихся на железных дорогах часов по распоряжению народных комиссаров переставлены на час назад, и, таким образом, восстановлено нормальное времяисчисление.
Русские революционеры, апокалиптики и нигилисты по своей природе, пошли за соблазнами антихриста, который хочет осчастливить людей, и должны были привести соблазненный ими народ к той революции, которая нанесла страшную рану России и превратила русскую жизнь в ад. Русские революционеры хотели всемирного переворота, в котором сгорит весь старый мир с его злом и тьмой и с его святынями и ценностями и на пепелище подымется новая, благодатная для всего народа и для всех народов жизнь. На меньшем, чем всемирное счастье, русский революционер помириться не хочет. Сознание его апокалиптично, он хочет конца, хочет завершения истории и начала процесса сверхисторического, в котором осуществится царство равенства, свободы и блаженства на земле. Ничего переходного и относительного, никаких ступеней развития, сознания это не допускает.
Каледин задался мыслью выработать основания, при которых присутствие Добровольческой армии было бы приемлемо для демократии и не вызывало бы с ее стороны подозрительности. В начале декабря в Новочеркасск прибыли бежавшие из Быхова генералы: КорниловГенерал, Верховный главнокомандующий, Лукомский, ДеникинГлавнокомандующий войсками Западного фронта, генерал-лейтенант и другие. Все они жили под чужими фамилиями, ходили в штатском платье; некоторые так изменили свою наружность, что были неузнаваемы. Появились также общественные деятели. Кроме тех, кого я уже назвал, — Милюковлидер партии кадетов. Появился и СавинковРеволюционер, публицист. Против него было сильное возбуждение среди офицеров, и открыто высказывалось намерение его убить. Читать далее
Мой второй день дежурства. Более удачен. Я меньше в кухне. Кухарка раздражает ужасно своей болтовней и плачем по старому режиму. После обеда все идем в Алупку. Я за то, чтобы купить большие запасы для хозяйства (в лавке). По дороге я рассказываю о моем первом браке. Она говорит мне: точно я рассказываю о ней. Мнение Штакельберга обо мне: шикарная, великолепная эгоистка, думающая о своей красоте.
Около девяти часов я проснулся от орудийной стрельбы. От прислуги узнал, что ночью спустились с гор Крымские драгуны, что западная часть города ими занята, что на рассвете из Севастополя прибыли два миноносца, которые и обстреливают город. Одевшись, я вышел на балкон вместе с гостившим у нас братом жены. В городе слышалась сильная ружейная стрельба, часто рвались шрапнели, обстреливалась главным образом центральная часть города. От снарядов значительно пострадали некоторые здания. Два снаряда попало в соседний с нашей дачей дом, а несколько осколков упало у нас в саду. Читать далее
День обещал быть ясным, но утренний туман, при восемнадцатиградусном морозе, не рассеялся, и совершенной фантастичности достигла картина, когда я шел по Николаевскому мосту и через бело-розовую мглу проглядывало оранжевое солнце, подымавшееся из-за перегруженных снегом крыш и среди белых дымков из труб. На этом «фоне апофеоза» подвигалось по мосту навстречу мне погребальное шествие с лошадьми в черных попонах, влачивших дроги с черным балдахином (вообще же, езды никакой, и даже трамваи не ходят). Никола Морской на фоне оранжевого тумана и с диском солнца, светящегося из-за его пяти глав, представляется чудовищно-прекрасным…
Дни туманные. Снегу нападало в две четверти в эти дни, ездил по дрова для церкви. Дороги худые, все повертки замело.
Чудный солнечный тёплый день, 2° мороза. Долго пробыли на воздухе утром и вечером. Узнали с негодованием, что нашего доброго о. Алексея притягивают к следствию и что он сидит под домашним арестом. Это случилось потому, что за молебном 7 января диакон помянул нас с титулом, а в церкви было много стрелков 2-го полка, как всегда, оттуда и загорелся сыр-бор.
Банки национализированы, наши частные вклады конфискованы. Чтобы жить, люди начали понемногу продавать свои вещи. Старикам Путятиным удалось забрать из московского банка мои бриллианты до того, как частная собственность, принадлежавшая царской семье, была конфискована. Моя свекровь сшила нечто вроде жакета, который носила под платьем; в него она зашила большую часть камней. Диадемы, которые было невозможно сделать плоскими, она засунула в тульи своих шляп. Так как в то время нам нужны были деньги, мы были вынуждены продать какие-то вещи, но это было непросто, во-первых, потому, что не было покупателей, а во-вторых, потому, что мы боялись привлекать к себе внимание. Поэтому были проданы только небольшие украшения. Читать далее