Милый Саша, недели три тому назад я тебе письмо написал, которое, очевидно, пропало, так как я и мысли не допускаю, чтоб ты мне на него не ответил. Повторяю вкратце, что я писал и о чем тебя просил. Мне хотелось, чтоб ты переговорил с Терещенко и спросил у него, мог ли бы я получить, со всей семьей, заграничный паспорт на год, чтобы уехать в Швецию, Норвегию, Данию, или Англию, или Францию. Вообще куда-нибудь из России выехать.
Может быть, Михаил Иванович посоветовал бы что-нибудь и от себя. Спрашивал я еще, можно ли и сколько взять с собой денег. Узнай об этом поскорее и немедленно сообщи мне в Москву ответ. Адресуй письмо по всегдашнему адресу.
Прибавлю еще, что если моя просьба возможна и исполнима, то я бы хотел выехать в июле. Чем скорей, тем лучше.
Пришел я к такому решению так: все мое состояние находится в Ивановке. На это все приходится поставить крест. Прожив и промучившись там три недели, я решил более не возвращаться. Ни спасти, ни поправить ничего нельзя. У меня остается на руках незначительная часть денег, минус долговые обязательства на Ивановку, т. е. если бы я просто подарил сейчас гражданам Ивановку, что мне приходило в голову, долги остались бы все-таки на мне. Таким образом, мне надо работать. Я и не отказываюсь и не падаю духом. Но в теперешней нашей обстановке мне крайне тяжело и неудобно работать, почему и решаюсь лучше уехать на время.
Если я приеду в Москву, куда приедет к тому же времени семья, и получу от тебя отрицательный ответ, то я буду в очень затруднительном положении, куда нам всем деваться и что предпринять. Будь добр, поговори! Посоветуйся! Отнеситесь ко мне душевно. Может быть, что и придумаете.
Всем поклон.
Наступление как будто остановилось. Столько враждебных сил действует против чести и долга. Царство трусости и подлой жестокости!
Одно время я хотел уйти на фронт, чтобы меня назначили командовать тяжелой батареей, но после позорного наступления на Юго-Западном фронте я решил отказаться от этой мысли. Затем одна группа офицеров обратилась ко мне с просьбой, ввиду невозможности ведения войны в России, но считая необходимым продолжать войну, сформировать легион из добровольцев и с ним отправиться во Францию. Я сначала остановился на этой мысли, но затем получил сведения об отношении за границей к русским частям, ввиду их позорного поведения на Французском фронте и отказа драться и участвовать в борьбе. Когда я получил сведения о том, что имя русского во Франция является чем-то вроде брани, я пришел к мысли, что рассчитывать на такую работу, какую я имел в виду, конечно, при таких условиях не приходится.
Я принял русского солдата, который «хочет отправиться во Францию»… Самый неприятный человек из всех, кто был. Я предложил ему, как всем, специальные бригадыЧасти русских войск во Франции, воевавшие в составе французских вооруженных сил.: нет. Он больше не желает слышать русскую речь. У него, так сказать, трагическое выражение лица. Он хочет уехать, даже рискуя прослыть дезертиром. В любом случае его будут считать предателем и подлецом, покинь он Россию или останься. Его дети, пяти и трех лет, тоже будут считаться подлецами. Слово подлец у него рефрен. На России будет неизгладимое пятно. Ударные отряды, проводимое мелкое наступление, от него скоро устанут, это ничему не послужит: всю Россию будут везде считать предательницей. Читать далее
Помню последний вечер в Париже. Я шел с ШантальШанталь Кенневиль — французская художница, подруга Эренбурга. по набережной Сены, глядел кругом и ничего больше не видел. Я уже не был в Париже и еще не был в Москве; кажется, я нигде не был. Я сказал ей правду: я счастлив и несчастен. В Париже я плохо жил, и все-таки я люблю этот город. Я приехал сюда мальчишкой, но я знал тогда, что мне делать, куда идти. Теперь мне двадцать шесть лет, я многому научился, но ничего больше не понимаю. Может быть, я сбился с пути?..
Запах пшеничного злака,
Ветер, туман и кусты…
Буду отчаянно плакать —
Я, и подумаешь — ты,
Длинной рукою незрячей
Гладя раскиданный стан,
Что на груди твоей плачет
Твой молодой Иоанн.
Министерство почт и телеграфов обратилось к художникам БилибинуХудожник, иллюстратор, Александру БенуаХудожник, Чехонину и Нарбуту с предложением сделать эскизы новых почтовых марок. Нужно сказать правду: выбор художников в данном случае сделан очень удачно. Правда, выбор носит немножко партийный характер, но справедливость требует сказать, что в области графики трудно найти более подходящих художников, чем в кружке «Мир Искусства». Будет ли это конкурс четырех художников, или это просто именное приглашение, где каждый художник исполняет какую-нибудь отдельную работу? Вот что сказал нам И.Я. Билибин:
– Я получил из министерства почт и телеграфов официальный заказ сделать два рисунка для марок, стоимостью в пять и семь копеек. Если окажется, что художникам Бенуа, Чехонину и Нарбуту заказано сделать марки другой стоимости, то разумеется это будет не конкурс, а простое распределение работы. Читать далее
Вчера в Храме Спасителя произошли выборы Московского митрополита. Избран Тихонмитрополит, архиепископ Виленский.
Вчера был на предвыборном собрании партии народной свободы. Очень понравился один оратор, Давыдов. Вот краснобай-то! Социал-демократов разнес так, что те языки прикусили, а ведь они теперь в Москве и городах — сила, довлеющая над всеми остальными партиями! Читать далее
Большевики растерялись. Они никак не ожидали того, что случилось. Не ожидали наступления.
Но это не беда, и отчаиваться им нечего. Ведь это вполне соответствует психологии большевизма: большевики никогда не ожидали того, что случалось. Они никогда не чувствовали и не предчувствовали поворотов истории и были лишены всякой политической интуиции до степени редкой и поразительной.
Почти ни одно крупное рабочее движение не было уловлено ими своевременно. Лучшее, что они могли делать, — это примазываться к делу post factum, что ими же самими было определено в 1905 году талантливым термином «хвостизм».
Злоупотребления эпитетом «контрреволюция» нарастают головокружительным темпом. В первые дни русской революции контрреволюционными называли притаившиеся силы старого режима и от них ждали угрозы делу свободы. Но скоро уже контрреволюционными силами были признаны партия «народной свободы»Одно из названий конституционно-демократической партии (кадетов)., все русские либералы, Государственная дума, Земский и Городской союзы. Главой контрреволюции был признан Милюковлидер партии кадетов. На этом процесс не остановился. Читать далее
ФюрстенбергНастоящая фамилия Якуба Ганецкого. Гранд Отель Стокгольм. Нестле не присылает муки. Хлопочите.
В Вашингтоне с подачи главы департамента продовольствия Герберта Гувера госслужащие начали кампанию по экономии еды. Предполагается, что это движение станет общенациональным, и американцы перейдут на «добровольный рацион». Никаких попыток законодательным образом обязать людей делать это не будет. Каждый участник кампании получает карточку с обещанием, текст которого одобрен департаментом продовольствия:
«Желая помочь моей стране в военное время, я обещаю:
Акица и Коля пробовали отстоять Керенскогопремьер-министр, но я почти убежден, что он уже смят. Это тщеславный (а не честолюбивый) человек, и потому в нужнейший момент он не решится взять верх и поднять над своими товарищами палку капрала. Его утешила популярность, она же помогает ему себя обманывать на путях ложного героизма, играть в Бонапарта. Читать далее
Ездил на Медведку в полянку, копал канаву. Был дождик.