Этот страх влияния — болезнь. Погляжу на чужое, и свое потеряю. Да как же я свое потеряю, когда оно каждый день другое, когда я сама его еще не знаю. И какое же это свое, которое потерянным быть может? Значит, не твое, а чужое, теряй на здоровье! Мое это то, чего я потерять не могу, никакими силами, неотъемлемое, на что я обречена.
Все, что до меня, — мое.
Дерзайте покоя, насилуйте истины. Укрепит вас Господь.
Никогда не забуду, как встретились мы однажды в «Летучей МышиДореволюционный театр миниатюр, один из самых первых камерных театров России.» на репетиции. Вдребезги больной, едва передвигающий ноги, обутые в валенки (башмаков уже не мог носить), поминутно оступающийся, падающий, Садовской увел меня в едва освещенный угол пустой столовой, сел за длинный дубовый, ничем не покрытый стол и под звуки какой-то «Катеньки», доносящейся из зрительного зала, заговорил. С болью, с отчаянием говорил о войне, со злобной ненавистью — о Николае II. И заплакал, а плачущий Садовской — не легкое и не частое зрелище! Потом утер слезы, поглядел на меня и сказал с улыбкой:
— Это все вы Россию сгубили, проклятые либералы. Ну, да уж Бог с вами.
БоровскийАлександр Боровский, пианист. давал свой концерт. Памятуя его великолепное прошлогоднее исполнение моего «Скерцо» Ор.12, я с нетерпением ждал моей 2-й Сонаты, но был разочарован: первая часть была сыграна без теплоты, «Скерцо» — слишком быстро и потому неясно, andante — хорошо, а финал был скомкан в преувеличенном темпе. На другой день мы завтракали у «Медведя», и я предостерегал его, что из Боровского-музыканта он становится Боровским-первым любовником, который очаровывает публику пассажами, пианистическими эффектами, но забывает о сути.
РодзянкоПредседатель IV Государственной думы просит меня сопровождать его в Ставку. Мы выехали. Нам предоставили прекрасный вагон. Войдя в него, Родзянко обращается к проводнику и спрашивает: «Это чей вагон?» «Председателя Совета министров», — следует ответ. «Как? В нем ездил Штюрмер? Зовите дезинфекционный отряд, чтобы выкурить весь дух его». В вагоне великолепнейшая ванна с душем. «А это он окачивался здесь после головомойки!» — делает свои замечания Родзянко. Проводник, глупо улыбаясь, отвечает: «Так точно, Ваше превосходительство».
Масляный вопрос. В продовольственном отделе градоначальства предполагается устроить ряд совещаний, посвященных масляному вопросу. Цены на масло беспрерывно растут. Есть подозрения, что цены вздуваются искусственно и в действительности имеются большие запасы масла, но оно не выпускается на рынок, а кем-то задерживается.
Пили чай, были в кинематографе, военная морская картина и 2 часть «Таинственной руки»Альтернативное название популярного киносериала «Похождения Элен», мистического детектива с участием актрисы Перл Уайт., «Нейтралитет» (шарж).
Опять такой же туман. Днем поехали по дороге на Оршу и там погуляли вместе по лесу. В 6 ч. был интересный кинем. из «Таинственной руки». Обедал в поезде и там же принял доклад ПротопоповаМинистр внутренних дел, националист-консерватор.
Мокрота, сырость и гадко. После обеда ходили и долго сидели на бревнах с Мордвиновым. Папа немного погулял, потом принимал ПротопоповаМинистр внутренних дел, националист-консерватор до 11.30. Он после пил с нами чай. Все слава богу благополучно. Тепловато. Были из лазарета письма.
Трепов, которого, конечно, нельзя подозревать в снисходительном отношении к Думе или робости перед ней, признает невозможность работать с ПротопоповымМинистр внутренних дел, националист-консерватор, обнаруживающим с каждым днем все более явные признаки умственного расстройства.
Принятый третьего дня в Могилеве императором, он умолял его назначить другого министра внутренних дел, напоминая его величеству, что ставил существенным условием для своего согласия принять пост председателя совета министров отставку Протопопова. Но императрица, которая находится еще в императорской Главной Квартире и бодрствует, предвидела этот удар.
День экзаменов. Все утро до 2‑го часу в Государственной комиссии на Высших женски курсах. Было более 30 оканчивающих слушательниц, а всего их в списке — 60. Зайдя домой на полчаса позавтракать, я должен был идти затем в факультетское заседание, где экзаменовался по русской истории Феноменов. Отвечал отвратительно. Не имел понятия о магистерском экзамене. Держали его два часа. Решили отметки за этот экзамен не выставлять, подождать второй половины программы. Я так устал, что вечером уже ничего не мог делать.
Дорогие мои! Еесли завтра ничего от вас не получу, пошлю депешу. Неужели трудно Шуре или девочкам сухую реляцию набросать?
Сегодня перевел последнюю 134-ю страницу СвинбернаАнглийский поэт Алджернон Суинбёрн., торопился я напоследок и сработал на двойку с плюсом последний акт. Впрочем, походя за конторскою работой все переработаю и в лучший вид приведу. Балуют меня все, балуют и здесь; не балует меня только жизнь, не балует Боря Пастернак, не балуют Пастернаки письмами. С поцелуями и повиснув на шее —
Боря.
Мой сон. Вижу отца МардарияОтец Мардарий — сербский священнослужитель. В 1916 году находился в Петрограде, где был принят во многих столичных салонах. В 2015 году причислен к лику святых Сербской православной церковью.. Он в черной рясе, страшный, обросший. Я думаю: почему бы монахам не носить белые рясы — и светлее, и ближе к Богу (ведь черный цвет, темнота, мрак — это стихия Дьявола, а белый, солнечный, ясный — это от Бога). И мне неприятно, что он не в белой рясе.
У меня собралось сегодня вечером за обедом человек тридцать. Со всех сторон плохие новости. Во-первых, по городу ходят слухи о забастовке, а ежедневное вздорожание продовольствия вызвало бурные сцены на рынках. Далее, в Румынии германско-болгарские клещи зажали Бухарест.
С легкостью, с какой русские приходят в уныние, предвидят всегда наихудшие катастрофы и упреждают, так сказать, приговоры судьбы, мои гости учитывают уже появление австро-германцев на Пруте, потерю Бессарабии и Подолии, взятие Киева и Одессы. Я протестую, как могу, против этих зловещих предсказаний.
Во всех этих переменах играет огромную роль английский посол БьюкененПосол Великобритании в России, у которого шпионство над всеми до такой степени развито, что ему положительно все известно. За это наша придворная камарилья потребовала его удаления, но было отвечено, что другого подходящего лица нет и потому: или он, или никто. Тогда струсили и оставили его в покое. Теперь он стал еще более нахально совать нос, куда следует и не следует. Значит начало английского засилья вместо немецкого. Насколько оно будет лучше — не знаю.