Крапива спасет Европу
Ты прости, что я беспокою, но не знаю, как дальше жить будем. Пожили бы немного вместе. Может быть, впрочем, это слабость; но, если эта война будет еще продолжаться, я им сумею отомстить. Я знаю, в сущности, что зову тебя в ужасную жизнь, но не могу не звать, потому что только за тебя хватаюсь. Ты мне нужна как воздух, без тебя нечем дышать.
Мужчина, кончающий с собой из-за любви, — патетичен, женщина — как-то жалка. Кармен можно убить и Кармен может убить, но Кармен никогда не убьет — себя. Ей это даже в голову не придет. А Казанова, любивший 1001 раз, наверное, 100 раз из них думал о смерти.
Женщина — жизнь: жизнедательница, недра.
Читать далее
Кронштадтцы держат круглые сутки свои патрули на Садовой, осматривают всех, выходящих из Комендантского управления.
Меня пугает непостоянство этих русских душ, особенно в этот исторический момент. Я думаю, что их исключительный психологический интеллект и их критичная ирония сделали их характеры такими нестойкими. Они наслаждаются странными, сложными, запутанными ситуациями, такими, в которых есть риск и романтика, где они могут наслаждаться превосходством своего духа над другими людьми, которых они дурачат и дергают за ниточки, как кукловоды. Читать далее
Я, как и при образовании Временного правительства, так и теперь, считаю необходимым включить в состав Временного правительства представителей демократии, социалистических течений её…
Я не верю, что Россия достаточно созрела, чтобы экономически организоваться в соответствии с интернационалистским социалистическим идеалом. Однако, полагаю, что политически она способна уже теперь реализовать некоторые его формы, и я предлагаю систему разделенной власти, как во Флоренции XIV-XV вв., где в противовес автократическим корпорациям и мастерам народ имел свою организацию и своего предводителя. С одной стороны — Дума и буржуазное правительство. С другой — Комитет рабочих и солдат, образующие настоящий народный Парламент. Между ними с необходимостью установилось бы равновесие и некий modus vivendi«Временное соглашение»..
В настоящее время опять наступило полное спокойствие, и демонстрации запрещены на несколько дней. Разумеется, Милюковлидер партии кадетов очень гордится тем, что он называет большой победой правительства; однако, хотя правительство, несомненно, можно поздравить с успешным исходом столкновения с Советом, но последний продолжает действовать так, как если бы он был господином положения. Читать далее
Нота есть не мое личное мнение, а мнение всего Временного правительства. Вопрос о внешней политике сводится к вопросу о готовности, к выполнению наших обязательств к союзникам. Мы связаны с союзниками… Нас вообще расценивают как силу, годную или негодную для определенных целей. Стоит показаться слабым, — и отношения ухудшатся… Читать далее
Жизнь человека одного —
Дороже и прекрасней мира.
Биеньем сердца моего
Дрожит воскреснувшая лира.
Читать далее
Анархия распространяется по всей России и надолго парализует ее. Ссора между Временным правительством и Советом уже самой своей продолжительностью создает их обоюдное бессилие. Отвращение к войне, отказ от всех национальных стремлений, исключительное внимание к внутренним вопросам все яснее обозначаются в общественном мнении. Такие города, как Москва, которые вчера еще были центром патриотизма, заражены. Революционная демократия оказывается неспособной восстановить порядок в стране и организовать ее для борьбы. Читать далее
Набор добровольцев для службы на французском фронте активно продолжается в штаб-квартире «Дивизии Рузвельта» на Пятой авеню в Нью-Йорке. Накануне туда лично пришли около 200 мужчин, 90 процентов из которых закончили колледж. Еще полторы тысячи записались в армию по почте или с помощью телеграфа.
Отчаянно плохая погода, холод, дождь, ветер.
Что же касается ГанзиЗоя Корбул — курсистка, безответная любовь Катаева., то в наших отношениях ничего не изменилось, хоть она уже была в полном расцвете своей молодости и красоты, курсистка, невеста, а я, хотя и пехотный офицер, прапорщик Керенского, между нами стояла, как и в юности, странная, прозрачная стена моей молчаливой робости и ее милого равнодушия.
По приезде в Питер я мало стала видеть ИльичаЛидер партии большевиков — он в ЦК, в «Правде», по собраниям.