21 декабря 1917. Анатолий Мариенгоф

Без вымысла

Проект 1917 — это события, произошедшие сто лет назад и описанные их участниками. Только дневники, письма, воспоминания, газеты и другие документы.
Проект начинается 14 ноября 1916 и заканчивается 18 января 1918.

Пенза, Казанская улица

Папа и гости сидели за ломберным столом, поджидая четвертого партнера. Можно было подумать, что в России ничего не изменилось, а уже изменилось все. Но люди и вещи по привычке еще находились на своих местах: высокие стеариновые свечи горели в бронзовых подсвечниках; две нераспечатанные колоды карт для винта и пачка красиво отточенных мелков лежали на зеленом сукне ломберного стола.

— А мне нравятся большевики! — сказал отец, вынимая из серебряного портсигара толстую папиросу.

— Вам, Борис Михайлович, всегда нравится то, что никому не нравится, — небрежно отозвался Роберт Георгиевич.

— Борису Михайловичу даже «Облако в штанах» нравится… этого… как его… ну?

— Владимира Маяковского, — мягко подсказал отец.

— Что? — ужаснулся знаменитый присяжный поверенный. — Вам нравится этот бред сивой кобылы?

— Талантливая поэма.

— Та-лан-тли-вая?

— Вашу мысль, мечтающую на размягченном мозгу, как выжиревший лакей на засаленной кушетке, буду дразнить об окровавленный сердца лоскут; досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий,— с улыбкой прочитал отец по памяти, на которую не мог пожаловаться.

— Типичнейший большевик! Этот ваш… Ну, как его?

— Маяковский, Маргарита Васильевна, — подсказал отец с тою же улыбкой, без малейшего раздражения.

— Вся их нахальная психология тут. В каждом слове! В каждой букве!

И у Марго от возмущения даже заискрились ее открытые банки с ваксой.

— По всему видно, что ваш… — запнулась она, — …Маяковский тоже на каторге воспитывался.

А Роберт Георгиевич шикарно захохотал.

— И эта гнусь, родной мой, называется у вас поэзией?

— Такой уж у меня скверный вкус, Роберт Георгиевич, — как бы извиняясь отвечал отец.

— Не смею возражать, не смею возражать.

И златоуст, очень довольный своей репликой, нежно погладил лысину, желтую и блестящую, как паркет, только что натертый.

Огромные лбы принято считать чуть ли не признаком Сократовой мудрости. Экой вздор! В своей жизни я встречал ровно столько же высоколобых болванов, сколько и умников, в числе которых, надо сказать, довольно редко оказывались краснобаи.

— Нет, господа, с большевиками я даже на биллиарде играть не согласен! — всюду заверял Роберт Георгиевич своих судейских коллег и партнеров по винту.

Словом, как это ни грустно, но знаменитый на всю губернию присяжный поверенный был совершенно прав, когда заявлял, что большевики «никому не нравятся». Разумеется, надо понимать под словом «никому» солидную пензенскую интеллигенцию.

Партнеры разошлись в начале второго.

— Папа, а ведь он совсем не умен, выражаясь мягко.

Отец, разумеется, сразу понял, о ком я говорю.

— Тебя это удивляет?

— Ну, как-никак — присяжный поверенный, оратор, именьице уже заработал и четырехэтажный каменный дом.

— Видишь ли, я давно убедился, что процент дураков во всех профессиях примерно один и тот же. Ну, допустим, если ты возьмешь десять министров — добрая половина обязательно дураки. Десять купцов — пропорция та же. Десять полотеров или дворников — картина не изменилась. Десять миллионеров, десять бедняков — тот же закон природы. Совершенно железный закон.

— Парадокс, папа?

— Избави меня Бог!

Действительно, на этот раз его глаза не были окружены веселыми насмешливыми морщинками. Он явно говорил то, что продумал, в чем убедился, наблюдая жизнь сквозь стекла пенсне в золотой оправе.

— Поэтому, мой друг, вероятно, Герцен и советовал считаться с глупостью как с огромной социальной силой.

И, сняв пенсне, презрительно добавил, продолжая думать о Роберте Георгиевиче:

— Н-д-а-а, патриот Российской империи!

Я подошел к окну и распахнул его настежь. В беззвездную ветреную черную ночь. Социалистическая революция уже погасила все керосиновые фонари на нашей Казанской улице.

, и еще

18 Мне нравится

8 Комментировать

✍ Также в этот день

Москва

Русская революция

Как было хорошо дышать тобою в марте
И слышать на дворе, со снегом и хвоёй
На солнце, поутру, вне лиц, имен и партий,
Ломающее лед дыхание твое!

Казалось, облака несут, плывя на запад,
Народам со дворов, со снегом и хвоёй,
Журчащий, как ручьи, как солнце сонный запах —
Всё здешнее, всю грусть, всё русское твое. Читать далее

И теплая капель, буравя спозаранку
Песок у желобов, грачи, и звон тепла
Гремели о тебе, о том, что, иностранка,
Ты по сердцу себе приют у нас нашла.

Что эта изо всех великих революций
Светлейшая, не станет крови лить, что ей
И Кремль люб, и то, что чай тут пьют из блюдца.
Как было хорошо дышать красой твоей!

Казалось, ночь свята, как копоть в катакомбах,
В глубокой тишине последних дней поста
Был слышен дерн и дром, но не был слышен Зомбарт
И грудью всей дышал Социализм Христа.

Смеркалось тут… Меж тем свинец к вагонным дверцам
(Сиял апрельский день) — вдали, в чужих краях
Навешивался вспех ганноверцем, ландверцем.
Дышал локомотив. День пел, пчелой роясь.

А здесь стояла тишь, как в сердце катакомбы,
Был слышен бой сердец. И в этой тишине
Почудилось: вдали курьерский несся, пломбы
Тряслись, и взвод курков мерещился стране.

Он — «С Богом, — кинул, сев; и стал горланить: — К черту! —
Отчизну увидав: — Черт с ней, чего глядеть!
Мы у себя, эй жги, здесь Русь, да будет стерта!
Еще не всё сплылось; лей рельсы из людей!

Лети на всех парах! Дыми, дави и мимо!
Покуда целы мы, покуда держит ось.
Здесь не чужбина нам, дави, здесь край родимый,
Здесь так знакомо всё, дави, стесненья брось!»

Теперь ты — бунт. Теперь ты — топки полыханье.
И чад в котельной, где на головы котлов
Пред взрывом плещет ад Балтийскою лоханью
Людскую кровь, мозги и пьяный флотский блёв.

, и еще

39 Мне нравится

93 Комментировать

вместе с

Петроград, Сергиевская ул., 83

Занималась «Вечерним Звоном» (такую газетку выпускали в типографии «Речи») и сюда не заглядывала. Да и все то же. Погромы и стрельба перманентны (вчера ночью под окнами так загрохотало, что я вздрогнула, а Дима пошел в караулку). Но уже все разгромлено и выпито, значит, скоро утихнет. Остатки. На Юге война, кажется, не только с казаками, но и с Радой. Большевики успели даже с Викжелем поссориться. В Москве ввели цензуру. Они зарываются… или нет? Немецкие войска все прибывают, кишат не стесняясь. Германское посольство ремонтируется.

Если б не скука — можно бы, ничего, подождать. Но утомительное мелькание гигантских гадостей особенную наводит скуку — зевотно отвратную.

, и еще

11 Мне нравится

1 Комментировать

Эстония, Юрьев

Приехал в Петроград 19-го и сразу попал в здешнее нервное настроение. Печально здесь и тяжело. Что далее — сказать никто не может. Ни умысла, ни плана я не чувствую в надвигающемся урагане разрушения. Хаос разнуздан и смерч уже вплотную перед нами. Нас еще не захватило, громада может миновать мою семью, но я думаю не о нас, а о том, что будет после.

, и еще

7 Мне нравится

34 Комментировать

Новая жизнь

В пятницу в 2 часа дня во дворце Николая Николаевича открывается военно-революционный трибунал, который явится согласно проекту, выработанному Следственной комиссией, высшей судебной инстанцией. Трибунал делится на 2 отдела: отдел политический и отдел по делам спекуляции. В политическом отделе будут сосредоточены все дела, касающиеся контрреволюционных заговоров, во втором же отделе будут сосредоточены чисто коммерческие дела и дела о спекулятивных сделках. Эти 2 отдела друг от друга совершенно независимы, и при каждом из них будет состоять самостоятельная следственная комиссия. Во главе каждого отдела станет особая коллегия: в политическом — из 5 лиц, в коммерческом — из 3 лиц. В каждый отдел по особым советским спискам будут приглашены по 6 лиц в качестве судебных заседателей.

Театр насильственно захвачен Советом народных депутатов под митинги. Спектакли отменены

Петроград

Александринский театр

Рекомендуемое Все

Тест

Большевик или кадет. Кто ты в 2017?

Игра

Не пусти Ленина в Россию

Тест

Где премьер-министр

Инфографика

Карта королевских династий Европы

Трансляция

Революция совершилась. Как это было

Тест

Как критиковать «Бубновый валет»

Стикеры

Русский балет

Тест

Получи свой портрет кисти великого художника

Кто ты в 1917 году — великий князь или нищий поэт?

Игра

Поговори с Распутиным

Игра

Тиндер1917

Петроград

Первое заседание военно-революционного трибунала. Публика, среди которой было много моих друзей, набила зал до отказа, и когда под охраной стражи я подошла к зданию, нам пришлось пробиваться сквозь густую толпу людей, которые уже войти в зал не могли. Когда я вошла в судебный зал, вся публика встала и устроила мне шумную овацию. За судейским столом, который стоял на эстраде, председательствовал рабочий Жуков, хотя и не с нашей окраины, но с другого конца той же Александро-Невской части, с «тракта», как тогда назывался район, лежавший между вокзалом Николаевской жел. дороги и Александро-Невской лаврой. Он был учеником Смоленских вечерних классов, организации родственной нашему Народному Дому. Читать далее

«Присяжных» защитников, ровно как и прокуроров, в этом импровизированном суде не было, и профессиональные петербургские адвокаты принципиально отказались выступать в этих новых судах, которые считались ими пародией настоящего суда. Поэтому, когда накануне этого дня мне сказали в тюрьме о предстоящем назавтра суде и предложили пригласить себе защитника по собственному выбору, я протелефонировала не адвокату, а своему давнишнему знакомому и сотруднику Гуревичу, прося его взять на себя мою защиту. Гуревич был директором гимназии, основанной в Петербурге его отцом, и был близким сотрудником театрального отдела Народного Дома.

Ритуал нового судопроизводства требовал, чтобы председатель суда после окончания формального опроса подсудимого предложил желающим из публики выступить с обвинительной речью. На то предложение никто не откликнулся. Тогда было предложено желающим выступить с защитительной речью. Гуревич встал и сказал свое спокойное, дружественное слово. Атмосфера в зале, хотя и была напряженная, но все пока шла в пределах «умеренности и аккуратности». Дальше, однако, случилось нечто непредвиденное. Слово попросил «некто в сером» из публики.

— Ваша фамилия?
— Иванов.
— Профессия?
— Рабочий.

Иванов… — один из бесчисленных русских Ивановых — сказал в мою защиту свое слово… Лично он мне был совершенно неизвестен, но оказался жителем нашей окраины и посетителем Народного Дома.

Его выступление произвело в зале эффект разорвавшейся бомбы и вызвало необыкновенное волнение среди судей. Мне было затем предоставлено заключительное слово, в котором я сказала, что исполняла только то, что считала своим долгом службы перед страной, и постаралась выразить всем присутствовавшим ту благодарность, которая переполняла мое сердце после речи Иванова. После этого был объявлен перерыв и суд удалился на совещание. Сколько дорогих и дружественных лиц разглядела я тогда в зале!

Не помню, долго ли совещались судьи, но когда они наконец вновь заняли свои места на эстраде, за столом, приговор, который они мне вынесли, был неожиданно мягок: «ввиду моих прежних заслуг», мне объявлялся только «общественный выговор» и предлагалась свобода, при условии, однако, внесения в судебный трибунал изъятой из министерства суммы денег.

— Вы согласны внести эти деньги, гражданка Панина?
— На основании всего мной уже ранее сказанного — нет.
— Тогда вы будете возвращены в тюрьму.
— За вами сила.

Когда стража вновь повела меня через зал тесным проходом между столпившихся зрителей, публика устроила мне бурную овацию. Люди аплодировали, что-то кричали, руки тянулись ко мне — суд надо мной превратился в мой триумф.

#Охота на кадетов

, и еще

12 Мне нравится

17 Комментировать

Петроград, ул. Казанская, 7

Лавру так и не удалось превратить в общежитие для увечных. Для них уже найдено другое помещение. Но попы и монахи не успокоились. Они сорганизовали торжественное шествие с иконами по Невскому, призывая народ отстаивать святыни церквей от поругания большевиками. И в течение нескольких дней месили грязь улиц Петрограда, увлекая за собой обывателей. Меня же и тов. Цветкова как главных зачинщиков первой попытки обратить монастырское помещение на дело социальной помощи попы и церковь православная предали торжественно церковной анафеме.

, и еще

Владимир Ленин

Хотя вы и анафема теперь, но вы не в плохой компании: будете поминаться вместе со Стенькой Разиным и Львом Толстым.

Еще 58 комментариев

5 Мне нравится

58 Комментировать

Петроград

Товарищ Антонов, отъезжающий в Москву и оттуда на юг для военных действий против Каледина, обязуется ежедневно по прямому проводу (лично или через адъютанта) извещать Совет Народных Комиссаров о том, кого именно назначает он или другие военные власти ответственными лицами по распоряжению отдельными операциями, особенно по передвижению и сбору войск и по командованию.

Председатель Совета Народных Комиссаров
В. Ульянов (Ленин)

, и еще

8 Мне нравится

13 Комментировать

Рекомендуемые сюжеты Все